Робинзонка - [44]
Пан Бор позвал:
— Петя!
Малыш бросил песочницу и повернул свою голову с кудрями орехового цвета. Он хорошо знал отца и бросился к нему.
Он совсем не испугался, увидев, что вдруг над ним склонились три великана и все трое манили его, все трое протягивали к нему руки.
Отец, желая облегчить Петричку выбор, присел перед ним на корточки. Петр ткнулся лицом в его плечо, но сразу же обернулся и посмотрел, как это восприняли остальные. Но тут к нему склонились Тонечка и Блажена, и малыш с радостным визгом бегал от одной к другой, пока наконец Тонечка не поймала его и не взяла тут же на руки.
Малыш стал хватать цветок на ее шляпе. А она, чтобы отвлечь его от цветка, принялась с ним танцевать.
— А у нее неплохо получается, — заметила няня, поглядывая на пана Бора.
Когда они наигрались с малышом и его, довольного, умыли и повели есть, Блажена вслух сказала о том, что давно занимало ее мысли:
— Но, папка, не может же Петя жить все время здесь, если он наш?
Эти слова Блажены явно пришлись отцу по душе, хотя он и возразил:
— Как же нам его взять домой, если о нем некому заботиться?
— А я? — крикнула она, но почувствовала, что прихвастнула, и поправилась: — Конечно, не одна я, мне было бы страшно. Ухаживать за ним могла бы и Тонечка.
Все растерянно замолчали, и в этой предательской тишине зазвенел в руках Блажены детский колокольчик, который она нечаянно раскачала.
Так вот, значит, какая тайна! «Тепло… еще теплее… горячо!» — кричат в таком случае в игре, когда игрок с завязанными глазами топчется на месте, делает неловкие шаги и вдруг оказывается совсем рядом с тем, что ищет.
«Горячо!» — кричало все в Блажене.
А пан Бор сказал Тонечке:
— Ну, если Тонечка захочет…
Блажена так и замерла со своим «горячо», перескакивая взглядом с отца на Тонечку, с Тонечки — на отца.
Она вдруг сразу все поняла. Новая мама! И тут ей вспомнилось то чувство отчаяния и заброшенности, которое охватило ее, пятилетнюю девочку, когда мама, рассердившись, сказала ей: «Отправляйся, пусть тебе застегнет платье другая мама!» Другая мама? Но ведь Тонечка не будет для нее другой мамой, она станет мамой лишь для Пети, а для Блажены навсегда останется верным Пятницей.
Блажена видела это по румянцу Тонечки и по смущению, с которым Тонечка старалась скрыть дрожь своих много поработавших рук.
— Тонечка, ведь вы не раздумаете? Папка, она должна, она присягала мне в верности! — строго сказала Блажена.
В эту минуту няня вернулась с насытившимся Петей.
— Петя возьмет свою шапку, и мы пойдем!
— Вы берете малыша совсем? — спросила няня.
— Я понесу его! — схватила Петю Тонечка и спрятала лицо у него на груди.
Обратная поездка была веселой. Блажена подпевала шуму колес и теперь уже не смотрела в окна, поглощенная собой и всем происшедшим. Отец не оборачивался назад, по, не видя порой на дороге никаких препятствий, посматривал в зеркальце машины и с радостью убеждался, что Петя на коленях Тонечки чувствует себя как дома.
Малыш, наигравшись, вскоре начал дремать, и отец, остановившись перед домом, нежно взял его на руки и внес спящего в квартиру.
Блажа ковала железо, пока оно было горячо. Она выпросила у отца «визу» на путешествие по реке.
— Если они возьмут тебя с собой, — добавил отец, поддразнивая ее. — А после каникул пойдешь снова учиться. За этот год ты быстро догонишь, ведь в году целых двенадцать месяцев.
— Это нужно отметить! — кричала Блажена, размахивая своим ружьем. — Я передаю свою власть над островом. Вот здесь пять мушкетов, три ружья и три меча, полбочонка пороха, семена, мешок гороха и все остальные припасы. Сама я поднимаюсь на корабль лишь со шлемом из козьей шкуры и направляюсь вдаль, к материку, который я не видела тридцать пять лет.
Звонок Духоня у дверей прервал ее, и она помчалась по лестнице с таким грохотом, словно град забил. И прямо налетела на Духоня.
— Все или ничего, мой Ромео! Или мы едем в водный лагерь, или ты никогда меня не увидишь на велосипеде.
— Остановись! — процедил сквозь зубы Ярда Духонь. — Я как раз принес тебе членский билет. Условие — будешь поварихой. Я уже наговорил о твоих кулинарных чудесах.
В тот вечер они так носились на велосипедах, что Блажена явилась домой еле дыша. Тонечка уже выкупала и уложила Петю в бельевую корзину.
— Сегодня и еще недели две, Блажена, тебе придется за ним ночью присмотреть. После свадьбы я переберусь к вам совсем.
Блажена слушала одним ухом. У нее были уже другие заботы. Она обложила свою постель учебниками так, что книжки расходились от нее, как лучи от святого из Лайолы на стенах известного Пражского костела.
Сама она улеглась посредине, улыбаясь Тонечке с таким счастливым видом, что ее верный Пятница не выдержал и крепко, от всей души ее поцеловал.
