Робер Сюркуф - [20]

— Нет, — ответил Сюркуф. — Мы ведь не знаем, дружески они к нам настроены или враждебно.

Сюркуф отослал часть своих людей назад, сам же с Хольмерсом и еще тремя матросами двинулся дальше и остановился лишь в сорока шагах от даяков. Даяки поняли его намерение и тоже выслали вперед пятерых своих воинов. Один из них поднял вверх копье и крикнул:

— Ада туан-ку?

Слова эти означали: который из вас мой господин? Обращение это считалось знаком вежливости и позволяло надеяться, что враждебных намерений даяки не имеют.

— Я — вождь этих людей, — с грехом пополам подбирая слова, по-малайски ответил Сюркуф. — Что вас привело сюда?

— Мы хотим встретить тебя, — последовал ответ.

— Откуда вы узнали, что мы идем?

— Те трое, что ты послал, сказали нам об этом.

— Где они?

— Их теперь только двое, и они у нас под караулом.

— Почему только двое?

— Они убили нашего человека. Они пришли к нам, чтобы потребовать обратно миссионера. Я — вождь. Они хотели вернуть мне золото, но я потребовал у них ружье со свинцом и порохом. Они не соглашались, а, увидев миссионера, попытались убежать вместе с ним. Мы воспротивились. Тогда один из них вытащил нож и убил им сына моего брата. Брата с нами не было. Поэтому я схватил свое копье и ткнул им этого человека в руку. Он умер, потому что копье я макал в яд тапу-упас[47]. Потом мы связали двух остальных. Они лежат в моей хижине. Ты можешь их увидеть.

Слова даякского вождя звучали правдиво. Посланцы Сюркуфа действовали неосторожно.

— А что вы требуете за миссионера теперь? — спросил Сюркуф.

— То, что я сказал. Я никогда не менял своего слова. Но за убитого ты должен нам заплатить.

— За него уже заплачено, ведь ты лишил жизни его убийцу. Однако я не возражаю, назначай цену.

— Это сделает его отец, сидящий у тела сына в моей хижине. Ты должен пойти с нами.

— Обещаешь мне полную безопасность?

— Да. Ты будешь гостем.

После недолгого пути вверх по течению реки европейцев повели на поляну, где под деревьями приютились незатейливые жилища даяков. В большой хижине, принадлежащей вождю, собрался совет самых почтенных людей племени. Явился и брат вождя, с головы до ног обвешанный всяческими знаками траура. За все время переговоров он не вымолвил ни слова.

Первым делом Сюркуф пожелал увидеть миссионера и обоих посланцев. Вождь не возражал.

Священника доставили, и капитан сразу узнал в нем брата Мартина. Тот остановился у входа, удивленно озираясь и не веря, что видит здесь европейцев, появление которых, как он надеялся, могло предвещать счастливые перемены в его судьбе. Бросив взгляд на капитана, он мгновенно понял, что перед ним кто-то знакомый. Но кто? Тщетно напрягал он память.

— Меня зовут Сюркуф, — подсказал капитан.

— Робер Сюркуф! Теперь я узнал вас! Борода, ореховый загар — и все равно это вы. Дайте же мне обнять вас!

Миссионер поведал Сюркуфу о своих приключениях. До Италии он добрался тогда вполне благополучно и вскоре покинул Европу, чтобы заняться в Индии обращением язычников в святую веру. Он претерпел много невзгод, но хуже всего пришлось ему на борту «Орла». В конце концов, его еще и продали даякам, и те не преминули бы принести его в жертву на каких-нибудь похоронах.

Когда привели пленных посланцев, оказалось, что оба они парни с «Сокола», а от яда погиб англичанин Харкрофт, очертя голову схватившийся с даяками, чтобы завоевать доверие Сюркуфа.

Начались переговоры. Вождь Карима не любил уверток и тратить время понапрасну был отнюдь не расположен.

— Мы хотим побеждать наших врагов, а для этого нам требуется оружие, — без обиняков заявил он. — Я скажу тебе, что ты должен нам дать: ружье, порох и свинец за убитого, ружье, порох и свинец за миссионера. Потом я покажу тебе золотой песок и красивые камни, которые мы нашли в горах. И ты должен мне сказать, сколько ружей, пороха и свинца, топоров и ножей сможешь нам за все это дать. Мы охотно взяли бы также ткани и одежду. Затем мы мирно разойдемся, и я буду рад, если ты придешь снова или пришлешь своего посланца.

Сюркуф был несколько удивлен этим, сулящим немалые выгоды, предложением.

— Ты сказал мудро и честно, как истинно великий вождь. Страна, из которой я пришел, может дать тебе все, в чем ты нуждаешься: защиту от твоих врагов, оружие, одежду, всякую утварь. Твои слова сделали меня твоим другом. Я дам тебе все, что ты требуешь.

Немного спустя Сюркуф со своими людьми и Карима с даяками тронулись в путь. На подходе к морю они увидели, как от «Сокола» отвалили шлюпки, чтобы доставить их на борт. Даяки получили сполна все, что им было обещано и выторговано за золото.

Сюркуф провел в бухте Сакуру три дня и ушел, сердечно распрощавшись с малайцами.

В ПАРИЖЕ

Консульство стало империей, и сделавшийся великим маленький корсиканец окружил себя роскошным двором. Вся Европа внимала его голосу, и только гордый Альбион нарушал стройный лад этого политического концерта.

Французские гавани уже несколько лет были столь плотно блокированы англичанами, что ни единому французскому кораблю не удавалось проскользнуть в море. Блокада существенно стесняла французскую торговлю. Впрочем, и колоний у Франции почти не осталось — они стали английскими.