Рижский бальзам на русскую душу - [24]
– Я не менял страны, переезжая из России в Латвию. Тогда это была одна страна. Переезд выглядел будничным. Моим обменщиком был молодой филолог, защитивший в МГУ диссертацию по философии Канта. Философ, говорящий в Латвии о Канте на русском языке, предчувствовал возможные неудобства. В один момент он мог превратиться из образованного и уважаемого человека в пыль, лежащую под ногами.
– С этим предстоит еще разобраться,– сказал Вилис.
Для убеждённости он перешёл на немецкий язык. Создалась сцена полного недопонимания между допрашиваемым и человеком, ведущим допрос. Михаил вслушивался в слова, безуспешно пытаясь что-то понять. Непонятные слова отвлекли его, но не могли заставить забыться. Речь Вилиса не усыпила Михаила. В ней слышались грубые слова, крики и зловещая угроза. Спустя несколько минут, Вилису надоело бессмысленно махать руками в воздухе, и он снова превратился в улыбающегося друга, радушного хозяина, сидящего под комнатной пальмой. Разлив водку, Вилис протянул рюмку с водкой:
– Прозит,– сказал он,– у нас говорят «прозит», когда все сказано.
По его тону стало понятно, что Вилис уже возвратился из финской бани, где проходил допрос, в свой кабинет.
– Приятно сознавать, что беседа в «финской бане» закончилась,– сказал Михаил.
Однако, беседа еще не закончилась.
– Как, интересно, ты воспринял латышей в свой первый приезд в Латвию?– спросил Вилис.
– Я увидел живущих в городе людей,– мирно ответил Михаил,– крепко связанных с землёй, на которой обязательно трудится кто-то из родственников. Отсюда жизнестойкость нации, прекрасно чувствующей себя привольно в большом городе и на природе.
– А как ты оценил наших мужчин?
– Увидел рослых крепких мужчин и причислил их к спортивной нации.
– А что ты скажешь о женщинах, на которых ты, конечно же, не мог не обратить внимания?
– Я увидел, что женщины ценят себя. Многие из них считают, что в мужьях имеют не совсем то, что могли бы иметь. Отсюда стремление утвердить себя на стороне. Отметил в некоторых женщинах и крестьянскую жилку, которая, несмотря на диеты, проявляется к 50 годам.
Вилис мысленно опять переместился в финскую баню.
– Как ты догадываешься, я неспроста задаю вопросы,– сказал он.– Несколько часов спустя, все их с пристрастием задала бы тебе Бирута. Интересно, чтобы ты ей ответил?
ДОРОГА У МОРЯ
Михаил покинул владения Вилиса, сел в машину и, против своих правил, с силой захлопнул дверь. Выпитые сто граммов водки под хорошую закуск, не сняли стрессовую нагрузку, как он предполагал, а наоборот, взбудоражили его. Он посидел немного, собираясь с мыслями, включил зажигание и тронулся. Фиат легко набрал крейсерскую скорость, в сто пять километров в час, которую, однако, пришлось вскоре резко сбросить. Лесная дорога между населенными пунктами, которую никак не назовешь столбовой, не позволяла развить приличную скорость. Старинная дорога строилась, видимо, по колее, по которой, когда-то ехала повозка, петляя по лесу между разбросанными хуторами. Зато у Михаила, появилась возможность, полюбоваться окружением. В который раз он оценил, как прекрасна Латвия, когда лучи солнца пронизывают воздух между соснами или застревают в листве, насыщая пространство теплом и светом. После очередного поворота, выехав на трассу, появилась возможность ехать быстрее. При показании, на спидометре, скорости сто двадцать километров в час стрелка застыла, фиксируя максимально дозволенную скорость, которую он себе позволял. Михаил уверенно вел машину. Дорога местами отдалялась от моря, проезжая по полосе, вырубленной в лесу, а временами выезжала на просторы зелёных полей, на окраине которых росли, как грибы, жилые дома, разбросанные хутора и частые мелкие поселения. . Встречная машина, перемещающаяся по полотну дороги, как черепаха, помигала фарами, предупреждая об опасности. Любой водитель, перед лицом общего врага – гаишника, становился другом. Михаил, не задумываясь, сбавил газ. За пригорком на следующем повороте в кустах притаилась, характерно окрашенная в светло серый цвет с широкими черными полосами, машина. Тонированные окна скрывали, что творится внутри. Находящемуся в руках радару ничего не стоило определить скорость движущегося транспорта через окно и стать сигналом для инспектора, который должен успеть выбежать на дорогу и остановить преступника. Михаил с почтением проехал мимо представителей закона, ещё раз поблагодарив встречного водителя. Опасность миновала. Михаил не стал увеличивать скорость. Спокойная езда успокаивала, позволяла насладиться ландшафтом и располагала к размышлениям. Обогретые солнцем бурые коровы, мирно паслись на пастбище. Любой латыш, вспомнив первого президента Карлиса Улманиса, ответил бы, что коровы коричневого цвета дают больший надой, чем какие-то бело-черные холмогорские. Латышам вторили литовцы. Во время командировки, знакомя с достопримечательностями, литовские коллеги завезли гостей на дорогу, с одной стороны которой располагались ухоженные сельскохозяйственные угодья, а с другой – поля, похожие на заброшенные участки.
