Ритуальное убийство на Ланжероновской, 26 - [32]

 - Так, Акулина, а отчество? – старательно записывая в протокол допроса, спросил следователь.

 - А цэ шо? – вопросом на вопрос ответила свидетельница.

 - Ну, отчество. Как звали отца?

 - Моего?

 - Ну да, - сдерживая разгорающиеся эмоции, спросил Заруба.

 - Иваном, - удивленно ответила Акулина. Она никак не могла понять, при чём тут её отец, живущий далеко от Одессы.

 - Акулина Ивановна, а фамилия как?

 - Звали нас Стрижи. Та наше село называется «Стрижи» и у всех хатах жили Стрижи.

 - Акулина Ивановна Стриж, расскажите всё подробно, как было дело?

 - А якэ дело? – переспросила свидетельница.

 - Знакома ли Вам Антонина Анисимовна Стрижак? Даже фамилии похожи, - продолжал записывать в протокол показания следователь.

  Не, не знакома, - твердо ответила Акулина.

 - Ну, как же, живёт рядом с вами в соседнем доме, торгует рыбой на Привозе, Антонина Анисимовна Стрижак.

 - А-а-а! Так то титка Тоня, знаю. Я у ней рыбу беру. Хороша рыба, свижа, - бойко ответила Акулина.

 - И детей её знаете? – не сводя с неё глаз, в упор, спросил следователь.

 - Знаю, но може не усих, - не совсем уверенно ответила Акулина. Она слышала, что, вроде, пропал мальчик у соседки, что это у тетки Тони пропал сын, Вафа.

 - Когда видели последний раз её сына Варфоломея? – спросил Заруба, но понял, что такого имени домработница Маковских не знает. – Вафа, его зовут.

 - Последний раз его не видела давно, не можу просто цэ знать.

 - Давно или недавно? – переспросил Заруба.

 - Може пару дней. Он прятался от цыган.

 - Тех цыган видела сама.

 - Не. Не было тих цыган. И Вафы не было. Утик.                                                                                          

    Речь Акулины состояла из причудливой смеси русского, украинского и одесского языков, если одесский говор можно назвать языком.

 - Что можете рассказать про чемодан? – продолжал вопросы следователь.

 - Ничего не можу про якийсь чемойдан, - не понимая вопросов отвечала Акулина.

 - Тот чемодан, который увозили двое людей от вас на извозчике?

    Акулина подробно рассказала следователю всю историю с молодым парнем, принесшим чемодан, запиской, извозчиком, двумя людьми, забравшими чемодан и уехавших на заказанном Кулей извозчике.

 - Опишите тех людей? – настаивал Заруба. – Они были евреи?

 - Описать не можу. Я малограмотная. Писать не можу.

 - Расскажите о них.

 - Не знаю. Може то были цыгане, - неуверенно отвечала Акулина, - с чёрными бородами и в чёрных таких  капелюхах.                                                                                                            

- Записку, которую передал незнакомый парень, читала?

 - Не. Хозяин говорил, что завезти надобно чемойдан по адресу в записке.

 - Тебе твой хозяин наказал говорить, что ты отвечаешь мне? – настаивал следователь.

 - Да. Мой хозяин всегда говорил, шоб я говорила тильки правду. Обманывать не хорошо. То грех великий.

    Следователь понял, что больше ничего он от той Акулины не узнает.

***

    Как попал Василий в храм, он не мог вспомнить. На душе было тоскливо, в груди давило, подташнивало. С ним такого никогда раньше не было. Жуткая ночь в катакомбах, страхи темного подземелья, потеря сознания, вновь и вновь возвращались к нему. К этому примешивался ужас содеянного. Загубил малую душу, невинного мальчика, отдал ребёнка на поругание и смерть, ему это не простится.                          

    Василий не ходил в церковь, не верил в божью милость и наказание за грех, но на душе было тревожно. Шел он, шел по Пушкинской и машинально завернул в церковь Афонского Ильинского подворья, поднялся на три ступеньки широкого сводчатого входа, прошел в открытые  настежь высокие двери с цветными  витражами и оказался в большом зале. Прихожане плотно стояли друг к другу и внимали слову пастыря. На возвышении стоял старец с большой седой бородой, простирая руки над головами верующих и низким тихим голосом читал проповедь: «…и ещё прекрасней, когда ты сам научился и умеешь любить. И мы знаем, что любовь от Бога. И это прекрасное чувство любить, даровал нам Господь, сотворив человека по Своему

 образу и подобию, чтобы нам любить так, как Он любит нас, чтобы любить мир, в котором ты живёшь и любить Бога, сотворившего всё прекрасное в нём…»

    Прихожане смиренно смотрели вверх на проповедника и выше - на купол церкви. На них с высоты взирали добрые глаза сына божьего и голос лился, как с небес.

 «…любить свой дом, семью, любить людей. Но многие возразят, где же эта любовь, о которой так много и красиво сказано, и где взять силы, чтобы жить и любить и почему вместо того, чтобы любить, мы ненавидим друг друга? Кто испортил и извратил в нас понятие о любви, человечности, милости, что они давно устарели и стали не модными в начале нашего ХХ века? Кто принёс в этот мир столько зла, несчастья, болезни, страдания, смерть? Потому, что все согрешили и лишены славы Божьей. Быть отделенным от Бога и лишиться Его милости, это значит принять на себя гнев Божий, Его осуждение за грех, который приведет нас в ад. Дьявол уловил нас в свои сети и через грех умертвил нас духовно и ведет в погибель. Он есть отец лжи, который обманул человека, увёл его от Бога и через непослушание Господу, действует в каждом из нас и ведёт на всякое зло и преступление».