Ритуал второй: Апофеоз, или Зарисовки на руинах моего сознания - [14]

Он еще раз обыскал весь дом, затем, надев плащ, спустился в гараж. Картины Стокера там тоже не оказалось.

Через пять минут прозвенел звонок. Аккерман принимал все сообщения на автоответчик, а стало быть, мог спокойно подумать и решить, отвечать ему или не брать трубку.

Голос говорившего звучал глухо, невнятно, узнать его было невозможно, хотя он представился как Влад — приятель Форри и коллега по правлению Общества почитателей графа Дракулы. В конце концов знакомое имя перевесило сомнения, и Аккерман поднял трубку.

— Форри, это не Влад. Ты, наверное, уже понял, а?

— Да, — тихо отозвался Аккерман. — Кто вы?

— Друг, Форри. Друг. Ты меня знаешь, но сейчас сказать, кто я на самом деле, не могу. Я вхожу в Лигу лорда Развена и в твое Общество Дракулы. Не хочу, чтобы на меня у кого-нибудь имелся зуб… Но все равно я должен с тобой поделиться… Я слышал, что ты недавно получил эту картину Стокера, и собирался зайти полюбоваться на нее. Но когда пришел на очередное заседание Лиги Развена… я увидел… Увидел ее там!

— Что?! — пронзительно взвизгнул Аккерман. Он впервые потерял самообладание.

— Я увидел ее у них. Картина висела на стене в доме…

Напряженное молчание.

— Во имя всего святого, во имя премии Хьюго! Продолжай, не надо меня мучить. Я… я имею право знать, куда она пропала! Я владелец!

— Да, верно… Но я чувствую себя дерьмом из-за того, что закладываю того парня! Он…

— Он вор! — воскликнул Форри. — Отвратительный вор! Ты никого не закладываешь! Нет-нет, ты не стукач, ты выполняешь священный долг гражданина! Ты послужишь на благо Общества, не говоря уже о том, что послужишь мне!

Даже в такие моменты, чувствуя истерическое возбуждение, смешанное с униженным чувством обворованного благодетеля, Форри не мог удержаться от сомнительных каламбуров.

— Ага, верно… Да, наверное, ты прав. Я скажу тебе… Отправляйся прямиком к дому Вульстона Хипиша. Увидишь сам, правду я сказал или нет.

— Вульстон Хипиш! — мучительно простонал Форри.

Потом из него вырвалось: — Нет-нет, только не это!

— Да, именно это, старик! Должно быть, он тебя надувал и вынюхивал что и как не один год! Мне тебя вроде как жаль, понимаешь, Форри, потому что ты такое от него претерпел. Хотя, что правда, то правда, у него отличная коллекция. Что и говорить! Ну, это неудивительно, ведь многое он получил от тебя!

— Никогда в жизни ничего ему не отдавал!

— Да, а он брал сам! Ну пока, Форри.

ГЛАВА 6

Через пятнадцать минут Форри уже стоял возле дома Хипиша, который находился всего в двух кварталах от его собственной резиденции. Укрытый кромешной тьмой, усиленной плотной завесой дождя, особняк казался точной копией жилища Аккермана. Это было типичное калифорнийское бунгало в псевдоиспанском стиле, покрытое штукатуркой зеленого цвета. Если подходить с фасада, подъездная дорожка располагается слева; вступив за окружавшую дом стену, можно увидеть растущее во внутреннем дворике дерево, наклонившееся над землей так, что ветви, словно огромные корявые руки, заботливо прикрывали кусок черепичной крыши. В конце дорожки стоял гараж, перед ним гигантский фанерный щит с изображением монстра из фильма.

С правой стороны находился небольшой порожек с деревянной дверью, почти сплошь покрытой разными объявлениями:

"КУРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО", "ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВОЙТИ, ВЫТИРАЙТЕ НОГИ И МОЗГИ", "СТАРШИЙ БРАТ ХИПИШ ВИДИТ ВСЕ!" (прилеплено к маленькой телекамере, с помощью которой хозяин рассматривал гостей, прежде чем впустить) и "ЗДЕСЬ ГОВОРЯТ НА ЭСПЕРАНТО И ВОЛЯПЮКЕ" (последнее страшно задевало самолюбие Форри: долгое время он был ревностным эсперантистом.

Хипиш не только собезьянничал, выучив эсперанто, но, желая Доказать свое превосходство перед соперником, изучил его главного конкурента — воляпюк).

Форри довольно долго стоял перед дверью, занеся палец над звонком.

Небеса извергали на землю свой боезапас, потоки воды, казалось, смоют все вокруг. Мощные струи с ревом вылетали из сточных труб и заливали дворик. Свет, пробивавшийся из дома, окрашивал все вокруг в призрачный зеленоватый свет. Этой сцене недоставало лишь грома с молнией, душераздирающе-ужасного скрипа открываемой двери и высокого бледнокожего и красногубого кривоносого субъекта с обволакивающе-изысканными манерами и блестящими гладкими волосами. Звучный бас произносит: "Добрый вечер, дорогой сэр", выговаривая слова с явным венгерским акцентом…

Подсмотреть, что происходит внутри, было невозможно.

Все окна зашторены или закрыты ставнями, а некоторые загорожены книжными полками. Форри никогда не бывал у Хипиша, но ему описывали, кдк обставлен дом. Его собственное жилище выглядело точно так же.

В конце концов он отдернул руку от звонка. Для начала лучше немного порыскать вокруг, разведать обстановку, так сказать. Ясно, что, если, ворвавшись к конкуренту с требованиями вернуть похищенную картину, Форри обнаружит, что его анонимный доброжелатель солгал, он будет выглядеть как последний болван.

Его не раз обманывали, а в результате возникали весьма неприятные ситуации.

Он обошел дом. Сзади должна располагаться гостиная или что-то вроде кладовки. В его жилище они уже давно были забиты книгами и журналами. Например, свою коллекцию первых публикаций Дока Севиджа он хранил за кухонной дверью.