Ритуал - [63]

— С безобидными, если бы они существовали, у меня сложностей, наверное, не возникло бы. Но мне встречаются только безнадежные извращенцы, которые стремятся лишь умножить свои злодеяния. Они любят рвать людей на части, даже когда не испытывают голода, с которым не в силах бороться. Так сказать, истинные психопаты среди оборотней. К ним я сочувствия не испытываю.

Он отложил лист и карандаш.

— Вы такого имели в виду, когда говорили про оборотня, который не совершает ошибок? — предположила Лена, всецело наслаждаясь сладостью гауды и клубничного джема.

Эрик безмолвно отдал дань уважения ее внимательности.

— Да, вы правы. Этот оборотень — гибрид, возникший в результате скрещивания различных видов. Он умеет обуздывать жажду убивать и знает, как ее использовать. Давайте исходить из того, что и в человеческом обличии он истинная бестия: безжалостная, жестокая и готовая на все. Охота на него — превыше всего остального.

— И ваша семья ведет ее уже двести лет?

— Да.

Некоторое время она молчала.

— Кроме вас какие-нибудь охотники существуют?

Эрик чуть склонил голову.

— С незапамятных времен моя семья в этом одна, если не считать нескольких посвященных и очень дорогостоящих помощников. Хотя вполне возможно, что такие люди, как я, существуют. Не знаю. Я пока ни одного не встречал.

Лена тяжело сглотнула. Во взгляде Эрика она прочла глубокую печаль и одиночество, какого еще не встречала ни в одном другом человеке.

— Ваша работа… дело вашей жизни изолировало вас.

Облизнув зубы, он смахнул черную прядь, упавшую ему на очки и мешающую видеть.

— Вы первая женщина, которая видит меня за завтраком.

Лена удивленно посмотрела на него.

— Трудно найти кого-то, кто понял бы, почему я все время в разъездах и расстреливаю безобидных, на первый взгляд, людей.

— Безобидных?..

— Вспомните, Лена. В гостинице вы видели перед собой на полу убитого Надольного, а не оборотня. Бестия исчезает, когда душа человека… поднимается на небо.

— Вы верите, что душа подобного убийцы может попасть на небо?

— Так я себя уговариваю. — В голосе Эрика звучало почти извинение. — Пытаюсь, хотя бы как-то оправдать их смерть. — Он оперся о подлокотник. — При жизни они способны превращаться пожеланию. Лишь полнолуние вынуждает их три ночи подряд принимать волчье обличье. Это часы истины, которые они любят и которых боятся. В общем и целом они предпочитают бродить в обличим зверя, но когда доходит до схватки, многие из них принимают промежуточную форму. В ней у них больше возможностей для нападения и зашиты. И неопытного противника легко запугать таким видом.

Лена кивнула.

— Ох, это мне уж точно понятно! Увидев перед собой ту тварь, я подумала, у меня сердце из груди выпрыгнет.

Эрик понимающе улыбнулся.

— Я видел, как закаленные мужчины падают без чувств, некоторым случалось обмочить штаны, а другие просто сходили с ума. — Он встал. — А сейчас простите меня, Лена. Я уезжаю. Анатолию я распорядился доставить вас туда, куда пожелаете.

— А вы? — слишком быстро сорвалось у нее с языка.

— Мне нужно уехать.

— Вы летите в Пливицы, верно?

— Нет, — бессовестно солгал он.

— Тогда вам надо поспешить, чтобы скорее там оказаться. — Лена проглотила последний кусок бутерброда и запила его остатками кофе. В ней зародилась решимость. Кофе она проглотила как шнапс: запрокинув голову и одним махом. И ее слова прозвучали как вызов: — Поскольку я тоже еду в заповедник. Интересно будет посмотреть, что я там обнаружу.

— Даже не приближайтесь к заповеднику, — с угрозой сказал он. — Вы прекрасно понимаете, кого можно там встретить.

Встав, она сжала на груди полы халата, чтобы они не распахнулись, открывая тело.

— Вы распорядились Анатолию отвезти меня туда, куда я пожелаю, — напомнила она и с вызовом улыбнулась. Давид показывал Голиафу зубы, хотя никакого камня у него при себе не было. — Во-первых, я социобиолог и изучаю волков, Эрик. А для науки эти существа представляют исключительный интерес. Во-вторых, меня едва не прикончили агенты организации, которая по каким-то причинам уничтожает волков-оборотней. Это очень веские причины побольше разузнать о происходящем. Я словно открыла чудовище из Лох-Несс. Взаправду открыла!

Она бросила взгляд на лист бумаги, исчерканный хаосом коротких линий, лежащих то далеко, то близко друг к другу, которые складывались в рисунок: ее лицо!

Эрик уже спрашивал себя, такли разумно было довериться Лене. Он терпеть не мог последствий нежеланных чувств, они делали его доверчивым, ослепляли. А ведь он совсем ее не знает.

— Надеюсь, вы не собираетесь записать задним числом наш разговор? — наполовину всерьез спросил он.

Она прошла мимо него к двери.

— А что в этом плохого?

— Никто вам не поверит. Вы потеряете репутацию.

— У меня есть очень четкая фотография. А когда я вернусь из Пливиц, у меня непременно будут новые доказательства.

Пальцы Эрика молниеносно сжались на ее руке, он резко дернул Лену назад.

— Не делайте этого!

Черты его лица обострились, привлекая внимание к глазам, которые словно засветились изнутри.

— Это приведет к катастрофе, — предсказал он. — Одни оборотни начнут показываться открыто, заключать союзы с людьми, давать почитать себя фантазерам. Другие станут прятаться еще лучше и рассылать помощников, чтобы через них осуществлять свою власть. Перепуганное большинство людей попытается уничтожить все разновидности оборотней. А это уже не что иное, как объявление войны. И поверьте, оборотни вызов примут… И люди потерпят поражение.