Ритуал - [27]

— Что, на улице затишье? — хрипло спросил он ей в спину, и она и впрямь вздрогнула. — Идемте, я приглашаю вас завтракать.

— А вы прохиндей, Эрик, — откликнулась она отчасти радостно, отчасти рассерженно. — Могли бы сразу сказать, что вы автор картины.

— Зачем? — Он пожал плечами. — Вы бы сделали что-то иначе?

Северина сняла очки.

— Нет. Я бы вам сказала, что картина кажется мне отвратительной, но у меня не осталось бы ощущения, что меня одурачили.

— Пойдемте завтракать, — повторил он приглашение и повел ее в небольшое «Кафе Жентиль» рядом с галереей. — Вы породили новый стиль, который принесет моему другу Дмитрию кучу денег. — Открыв портмоне, он достал чековую книжку и написал «Двадцать тысяч». — Это ваше. Берите.

Подтолкнув к растерянной Северине чек, Эрик сделал заказ, официанту, который смотрел на чек с не меньшим ужасом.

— Черт побери, Эрик, а я-то собиралась засыпать вас упреками, — пожаловалась она. — И как же мне теперь с вами ругаться?

— Знаете что? — Он заглянул в ее голубые глаза. — Пойдите к Дмитрию и скажите ему, что я разрешил вам обработать мою последнюю картину. Тогда вы еще получите деньги и от ее продажи. Как вам это?

Подняв к губам чашку кофе, он задумчиво изучил принесенный завтрак, потом его глаза снова скользнули к лицу Северины, поймав взгляд девушки. В нем Эрик распознал потребность, да и сам не прочь был отвлечься. От Северины чертовски хорошо пахло. Непреодолимо приятно. Он с вызовом ей улыбнулся. На сей раз он решил ей предоставить и первый шаг и роль соблазнительницы.

— Я застал вас врасплох? — Он протянул ей корзинку с круассанами. — Хватайтесь за шанс. Вероятно, другого не представится.

— Ну, если так.

Встав, Северина забрала у него корзинку и повела в женский туалет. Эрик даже не попытался разыграть удивленное сопротивление. Толкнув его в ближайшую кабинку, она вошла следом и заперла дверь.

— Клянусь, я в жизни ничего подобного не делала. — Потом ее ладонь легла ему на ремень. — Все дело только в тебе.

Она поцеловала его, ее рука скользнула под черный пуловер, пальцы погладили стальные мускулы. Эрик неприязненно сообразил, что она обращается к нему на «ты». Она преодолела первый барьер, и это ему совсем не понравилось.

— Значит, вы все-таки проститутка?

— Это я сделала бы и без двадцати тысяч. — Она улыбнулась. — Твой мобильный на сей раз выключен? Или ты найдешь другую причину исчезнуть?

— Он не зазвонит.

Его руки скользнули под ее водолазку, стянули бюстгальтер и поиграли сосками, которые затвердели под его пальцами. Он поцеловал ее шею — бешено и требовательно, что вызвало у нее сдавленный смешок, полный похоти и удивления. Прижав ее к двери, он целовал ее страстно и ласкал грудь. Он не давал ей ни секунды покоя, пока по ее учащенному дыханию не почувствовал, как ей это нравится. Тогда он внезапно развернул ее; задыхаясь, Северина оперлась обеими руками о сливной бачок, а он тем временем стянул с нее брюки и стринги, чтобы начать ласкать.

Северина тихонько охнула, совершенно отдалась наслаждению. Эрик воспользовался ее страстным забытьем, чтобы надеть кондом. После вошел в нее. При первом оргазме она нажала на спуск воды, чтобы заглушить тихий вскрик, при втором от экстаза про это забыла и позаботилась, чтобы о ее счастье узнало все «Кафе Жентиль».

Осторожно высвободившись, Эрик поцеловал несколько раз ее голую спину. Пока он застегивал штаны, Северина рухнула на крышку унитаза. Ее глаза заволокло пеленой. Она запрокинула голову, от чего растрепанные светлые волосы рассыпались по плечам, и вздохнула:

— Ах ты черт возьми.

— Именно это я и хотел сказать, — отозвался он, глянув на часы. — Мне надо бежать. — Он поцеловал ей руку. — Для меня это было большим удовольствием. И я не лукавлю.

Открыв задвижку двери, он кивнул разыгрывавшим занятость дамам с сумочками и наборами для макияжа, стоявшим перед большим зеркалом, и был таков.

Глава 7

9 января 1765 г., в окрестностях Овера» монастырь Сен-Грегуар, юг Франции

Пьер смотрел на закрытую дверцу часовни для пилигримов, вход в которую открывался из внешней стены монастыря. Неохотно сняв с плеча мушкет, он прислонил его к серому камню и лишь потом толкнул посеревшую от непогоды дверь и безоружным ступил внутрь.

Скромный дом Божий, как и все строения этой местности, возведенный из гранитных валунов, едва-едва освещали огоньки двух свечей. Скудного света зимнего дня, проникавшего в витражные окна и розетку над входом, не хватало, чтобы развеять мрак по углам, в котором скрывались ряды ниш вдоль среднего прохода.

Стянув с головы треуголку, Пьер провел рукой по коротким черным волосам и потянул носом воздух. Пахло холодным ладаном и копотью свечей, к которым примешивались запахи сырого камня и дерева, внушая почтение, в котором искали путь к Богу благочестивые.

Молодой человек выдохнул, и в холоде часовни заклубилось отчетливое облачко пара. Он так надеялся, что будет в часовне один, что никто не подсмотрит, как он молится. Из-за отца и младшего брата имя Шастелей редко связывали с благочестием. Прихожане обязательно бы его рассматривали, перешептываясь, начали бы распространять про него разные небылицы.