Его беспокойство за Лену все росло. Он старался его подавить, ведь больше чем когда-либо ему нужна сейчас ясная голова. Стащив грязную одежду, он по телефону попросил Анатолия разузнать все, что возможно о Томаше Игнаце, мертвеце из леса. Потом побаловал себя быстрым душем. Стоя под горячими струями, он осмотрел царапины и раны, последние уже трудно было разглядеть.
В спальне он схватил карандаш и бумагу и, записав имена своих противников, постарался привести в порядок мысли.
Пока он размышлял, карандаш сам собой заскользил по бумаге, пока из разрозненных линий не выступило лицо Лены.
— Черт!
Он закрыл глаза. Слишком мало отправных точек, слишком мало он знает о своих противниках. Сейчас, похоже, его путь действительно лежит в Рим. Нужно выйти на след этой сестринской общины. Он поймал себя на нелепой мысли, что обязательно надо будет освежить итальянский.
Эрику вспомнилась сестра Игнация, виновником смерти которой он нечаянно стал, и какое воздействие на него оказала ее кровь. Только его собственная кровь могла послать ему такой безумный сон наяву. За всю свою жизнь он не испытывал столь сильных ощущений.
Ему нельзя долго задерживаться в Пливицах. После смерти монахини полиция непременно станет искать Хозе Девина из Бадайоцы. Именно под таким именем он сюда приехал. Эрик фон Кастелл все это время находился в Петербурге, что могли засвидетельствовать владельцы различных клубов. Из Хорватии он уедет как Саймон Смитмастер — лишь только уляжется метель, и возобновятся полеты.
Раздалось низкое урчание.
Открыв глаза, Эрик поискал сотовый телефон, который, вибрируя, елозил по деревянной тумбочке и мигал — он и забыл, что перевел сигнал на виброзвонок.
— Да, Анатолий?
Внезапно его взгляд упал на белый конверт, лежавший под его чемоданом. Конверт он видел впервые.
— Алло, mon frere, — раздался в трубке голос Жюстины. — Как поживаешь?
— Да пошла ты!
Он отключился. У него не было настроения снова обсуждать раздел наследства. Встав, он осторожно вытащил конверт и взвесил его на руке. Не тяжелый, но плотный. Фотографии? Поспешно надорвав его, он вытряхнул содержимое на покрывало.
Это были четыре разные фотографии, снятые с большого расстояния при помощи телеобъектива. Изображен на них был он сам. Как сидел в леске под Мюнхеном на голой мертвой Тине, как тащил Тину через лес, как складывал ее в багажник, как уезжал. К ним была приложена записка размашистым почерком: «С приветом от Фова».
Эрика одновременно бросило в жар и в холод. Тина и ее друг были лишь приманками, а он угодил в ловушку, которую расставил для него Фов. Эти фотографии можно расценить лишь однозначно, и они способны причинить ему море неприятностей. Этот Фов не просто хочет его убить — он хочет его уничтожить.
Снова загорелся экранчик сотового телефона. Он нажал кнопку принятия вызова.
— Не доводи меня, Жюстина! — заорал он. — Ты блокируешь…
— С тобой хотят поговорить, Эрик, — возразила она. — Хотя ты по-прежнему cul gigantiaue[34].
— Кто хочет со мной поговорить?
— Les Soers[35]… Сестринская община. Ты ведь зарезал одну из них, не забыл? — Резкий щелчок, быстрый вздох, тихий треск. Очевидно, она прикуривала очередную сигарету. — Через два дня на площади Святого Петра, в одиннадцать часов вечера. Будь там, или никогда больше не увидишь свою loupette[36]. Au revoir!
Она положила трубку.
