Ритм Вселенной. Как из хаоса возникает порядок - [127]

К сожалению, я ничем не смог помочь этому сотруднику ФБР.

На пути к пониманию причин самопроизвольного возникновения порядка – пути, который начался с Кристиана Гюйгенса и его симпатизирующих друг другу маятниковых часов, – эта теория сложных сетей, пока еще пребывающая в младенческом возрасте, является, тем не менее, очень важным шагом. После столетий размышлений о чисто ритмичных объектах – осцилляторах, связанных попарно друг с другом, затем по принципу «каждый с каждым», затем соединенных в пространстве в регулярные сети, в наши дни математики и ученые лишь приступают к рассмотрению более сложной динамики (например, хаоса и возбудимости) и более сложных архитектур (например, тесных миров и безмасштабных сетей).

На этой начальной стадии наши модели являются лишь жалкими имитациями реальности. Мы делаем вид, будто сети состоят из обезличенных, статичных, идентичных друг другу узлов, соединенных связями, не имеющими определенной направленности и одинаковыми по своей силе и характеру. Нам еще много предстоит узнать собственно о возможности тех или иных соединений. Правда, уже сейчас можно пытаться рассматривать более реалистичные варианты сетей: например, можно задействовать в сетях нелинейную динамику, не ограничиваться лишь минималистскими схемами соединений. Узлы в наших моделях должны стать осцилляторами, или нейронами, или электростанциями. Сами по себе соединения должны быть разнообразными и динамичными. Мы все еще почти ничего не знаем о законах, которым подчиняются взаимодействия между генами, или белками, или людьми.

Глава 10. Гуманитарный аспект синхронизма

Одним весенним днем 1994 г. я сидел в своем кабинете в МТИ, погрузившись в вычисления. Внезапный телефонный звонок вернул меня к действительности. Приятным женским голосом телефон сообщил мне: «Вас беспокоит Джин из офиса Алана Альды. Не кладите, пожалуйста, трубку. С вами будет разговаривать мистер Альда».

Через несколько секунд я услышал голос, который, как мне показалось, я уже где-то слышал: «Привет! Меня зовут Алан Альда[266]. Не уверен, знаете ли вы меня. Я – актер».

«В самом деле?» – озадаченно пробормотал я.

«Я тут читаю вашу статью в Scientific American про синхронизацию и хотел бы поговорить с вами о ней».

Он рассказал мне, что его всегда занимали всевозможные модные увлечения людей, и он хотел бы понять, нельзя ли объяснить эти увлечения как некую разновидность поведенческого синхронизма людей. Это предположение показалось мне весьма спорным, однако я был заинтригован. Мы договорились о встрече, и я рассказал ему, как добраться до моего офиса: войти в центральное здание под куполом, пройти по «Бесконечному коридору», повернуть направо в том месте, где на стене висит портрет Норберта Винера, и перейти в корпус 2.

Когда он явился ко мне, он начал излагать свою идею еще до того, как уселся в кресло. Он вспомнил такие модные увлечения, как хула-хуп и так называемые pet rocks (стилизованные «домашние животные», изготовленные из крупной морской гальки). Эти увлечения возникали словно ниоткуда и распространялись по миру со скоростью инфекций. Буквально в течение нескольких недель миллионы людей увлеченно вертели вокруг талии обруч и пытались создать из крупных кусков морской гальки какие-то подобия домашних животных. Эти модные увлечения проходили так же быстро, как и возникали. Каков механизм этого процесса? И почему некоторые идеи быстро овладевают массами, тогда как другие не вызывают у людей практически никакого отклика? Что это: вопрос везения и удачи? Может быть, это просто разновидность массовой истерии? Может быть, в этих внезапных появлениях тех или иных увлечений кроется какая-то внутренняя логика? Если такая внутренняя логика действительно существует, то, как полагал мой гость, нам следовало бы уяснить ее, поскольку «социальные инфекции» такого рода можно было бы поставить на службу каким-то полезным вещам. Например, примерно миллион детей каждый год умирают от обезвоживания, причем это происходит даже в тех местах, где налажена регидратация (восполнение жидкости в организме) у детей. А что, если мы каким-то образом сможем создать среди матерей этих детей «моду» на регидратацию? Когда представители органов здравоохранения пытались побудить людей к использованию презервативов на Филиппинах или побудить африканских девочек учиться в школе, то, чтобы донести соответствующие месседжи до широких масс населения, они использовали популярные песни и комиксы, надеясь запустить своего рода «эпидемию» требуемых социальных перемен. Несмотря на то что таким способом удалось достичь каких-то реальных успехов, эти меры приносили, как правило, лишь временный эффект. Возможно, более глубокое понимание модных увлечений помогло бы нам обеспечить более продолжительный эффект.

Алан Альда всесторонне исследовал этот вопрос: прочитал все классические труды социологов, посвященные поведению толпы и психологии толпы, ознакомился с работами известных специалистов по маркетингу и рекламе; он даже ознакомился с работами биолога-эволюциониста Ричарда Доукинса, который выдвинул гипотезу о том, что «мемы» – это психологический эквивалент генов, заразительные идеи, конкурирующие за выживание, причем победители в этой конкурентной борьбе распространяются в ходе некого культурного варианта естественного отбора. Сколь бы интересными ни казались эти гипотезы, Алан чувствовал, что ни одна из них не докопалась до самых корней проблемы и что загадка модных увлечений так же далека от своего разрешения, как и прежде. Алан чувствовал, что не хватает подробной, поддающейся проверке теории, которая объясняла бы динамику модных увлечений. Поэтому, когда он прочитал статью о связанных осцилляторах и математической теории таких осцилляторов, у него возник вопрос: не является ли внезапное возникновение очередного модного увлечения неким аналогом того, как светлячки внезапно начинают мерцать в унисон?