Ритка - [40]

В последнее время стала подавать свой голос и дочь. Она была не так осторожна в выражениях, могла брякнуть напрямик:

— Ну уж тут ты, маманя, зря слезу в голосе пущаешь…

Или что-нибудь в этом роде.

Во всяком случае, в глубине души она, Ирина Петровна, боялась суда этих двух людей — мужа и дочери больше, чем рецензии на спектакль в заводской многотиражке. Они переживали за нее, им было очень дорого, более того, очень важно, чтобы она сыграла хорошо. Поэтому и мнение их было самым взыскательным, самым строгим…

А теперь… Ирина Петровна и сама затруднялась объяснить это себе, она вдруг поняла, что ей не хочется, чтобы муж и дочь присутствовали на генеральной. И совсем не потому, что на этот раз она испугалась их суда над ее исполнением роли Ларисы. Теперь, после этой репетиции, она убеждена: роль у нее получилась…

Не хотелось уже одних общих сборов в Дом культуры, присутствия Ивана Николаевича и Кати в полупустом зале среди тех, кто присутствовал там по долгу службы и товарищеских побуждений. И обычного возвращения домой втроем, того особого возвращения с чувством облегчения и успокоенности, тихого усталого разговора, когда понимаешь друг друга с полуслова.

На этот раз всего этого не хотелось. Не хотелось и только!

Не хотелось и думать: отчего бы это? Но не думать она не могла. Так пришло раздражение. На мужа, на дочь. И раздражение, и чувство неприязни к ним. Хотя бы уже за то, что она, Ирина Петровна, была не права по отношению к ним. Они-то ведь совсем не виноваты в том, что роль Ларисы досталась ей так тяжело.

И все же… ее все чаще в последнее время охватывает чувство, что семья обременяет ее, тяготит, мешает ей развернуться, что ли.

Она должна всегда помнить, что муж и дочь ждут ее по вечерам, а по субботам и воскресеньям она и вовсе целыми днями Должна быть с ними. В то время как…

«Что как? — спросила Ирина Петровна себя, запнувшись на этой мысли. — Что как? Что бы ты делала, куда отправилась бы, если бы была одна? Была свободна. И усмехнулась сама себе: уж во всяком случае не стала бы возиться с кастрюльками и стиркой».

Будто снова вернулась юность. Сердце томило что-то, хотелось чего-то яркого, необычного. Красивого. Все будничное, привычное раздражало. Наверное, поэтому ей теперь уже хотелось, чтобы Ромашов провожал ее с репетиций. С ним по крайней мере можно поговорить не только о выработке и нормах, Ромашов мог даже спеть несильным, но приятным тенором: «Сердце красавиц…» И потом, Ромашов много ездил, повидал, даже учился в актерской студии. Ему есть что рассказать…

День генеральной репетиции приближался, а Ирина Петровна все еще не могла решить, как ей быть. И вдруг все разрешилось само собой.

Утром, когда они были уже совсем готовы к выходу, а Катя торопливо допивала на кухне свою чашку какао, Иван Николаевич спросил:

— У вас ведь завтра генеральная? Жаль. На этот раз мне, видимо, не придется пойти. Просят подежурить в парткабинете.

Это было так неожиданно и так отвечало ее, Ирины Петровны, настроению, что она далее растерялась:

— В парткабинете? А что, обязательно должен ты?

— И очередь моя, и Афонин, — он мог меня подменить, — свалился что-то. Грипп, вероятно.

Лица мужа Ирина Петровна нс видела. Выставив ногу в дверь прихожей и наклонившись, Иван Николаевич протирал суконкой ботинок. Сказала, сама заметив, как ненатурально звучит голос:

— Что ж, придется нам с Катериной вдвоем…

— А я тоже не иду, — крикнула из кухни Катя. — У меня тоже мероприятие. Общешкольное комсомольское собрание. Я отчитываюсь за девятые… — Катя появилась в дверях кухни, стряхивая с черного передника крошки. — Ох, опаздываю! Я дежурная сегодня.

Ирина Петровна не отозвалась, переводя взгляд с лица дочери на мужа. Катя добавила:

— Мы с батей составим тебе компанию на премьеру. И, если хочешь знать, он мне разрешил приобрести к этому славному дню новое платье. Да. Уже ассигновал на эту покупку двадцать рэ. Вот какой у меня щедрый отец! А у тебя внимательный муж!

— Вечно ты паясничаешь! — уже искренне миролюбиво усмехнулась Ирина Петровна.

До завода шли с мужем вместе. Миновав проходную, расходились в разные стороны — каждый к своему цеху. Ирина Петровна едва дождалась этой минуты. Точила мысль: что это? Они сговорились? Или и правда, такое совпадение? Конечно, совпадение! У них — что у Ивана, что у Катьки, тоже пропасть всяких дел.

Ирина Петровна и не ожидала, что это обстоятельство принесет ей такое чувство облегчения. На душе посветлело, проснулось даже что-то озорное. Подумала, что Ромашов, конечно же, непременно потащится провожать ее с генеральной… Нет, как бы там ни было, а жизнь — все-таки великолепная штука!

В день генеральной вернулась домой сразу же после четырех. Квартира встретила непривычной нежилой тишиной. Прислушалась к ней в прихожей и тут же забыла обо всем, что не имело отношения к предстоящему вечеру.

Впрочем, ужин приготовила. Ей нужно было хоть такой малостью оправдать себя. На скорую руку отбросила на дуршлаг отварной вермишели и залила ее яйцами. Если Катя забежит домой, будет недолго подогреть на сковородке. Перекусила и сама.

Потом достала из шкафа свежее белье, понаряднее, и приняла ванну. Включила электрокамин и просушила возле него свои недлинные, но густые, слегка вьющиеся волосы.