Ритка - [20]

— А чего она в артистки не пошла?

Катя бережно вынула из пакета черный диск пластинки.

— Так… Терпения, должно быть, не хватило. Это ведь очень трудно — быть артистом.

«А у меня бы вот хватило, — подумала Ритка. — Не спала бы, не ела…»

Катя словно подслушала эти ее мысли, добавила, устанавливая пластинку на проигрыватель:

— А ты собираешься в артистки? У тебя такая внешность… Вот я так самая обыкновенная.

Внешность у Кати и в самом деле была самая обыкновенная: чистое круглое лицо, фигурка небольшая, но крепкая. Темно-русые волосы она зачесывает гладко. Коса у нее хорошая, толстая, ниже пояса. Объяснила ей:

— Я такая тощая потому, что много болела. Когда была маленькая. Мать меня одну оставляла, когда уходила на работу. Иногда так страшно становилось! Забьюсь в угол кровати, накроюсь подушками, чтобы меня не нашли. Пьяных очень боялась. А ты? Уже надумала, куда пойдешь? После школы?

Катя так и не включила проигрыватель, подошла к дивану, села рядом, перекинула косу через плечо на грудь.

— Понимаешь… человек живет один раз. Нельзя, невозможно прожить жизнь сначала начерно, а потом набело. А люди… сами себе вред приносят. Не должно быть такого. Я с отцом часто об этом разговариваю. Он говорит: «Это все издержки воспитания…» Говорит: «Грамотные у нас теперь все, но этого еще недостаточно. Не хватает культуры…» Значит, надо больше учителей. Хороших учителей.

— Ты хочешь стать учительницей?

Катя снова потеребила косу.

— В том-то и дело! Никак не могу решить. Отец говорит: «Воспитывать людей можно и нужно не только в школе…» Может, пойду в юридический. Стану судьей или прокурором. Только страшновато: прокурором. А вдруг невиновного засудишь?

В комнате ярко горела трехрожковая люстра, на стульях и столике лежали пакеты с пластинками, а они сидели, точно две старухи на скамеечке. Разговаривать с Катей было гораздо интереснее, чем с Томкой. Та только и думала, что о себе. Катя говорила о жизни вообще, о людях и все ссылалась на отца. На его слова. «Она, вероятно, от него ничего нс скрывает», — подумала Ритка и, неожиданно для себя, призналась:

— Меня в ресторан пригласили. В воскресенье.

Катя даже подскочила, забросила косу за спину.

— Вот здорово! Я еще ни разу в ресторане не была. В кафе только. Мы всей семьей ходили. А в ресторане… там, наверное, интереснее. А кто тебя пригласил? Секрет?

Ритка сидела, уронив руки на колени, глаза опущены, кайма ресниц кажется на бледных щеках черной. «Интересно, — отметила про себя Катя, — волосы светлые, а брови и ресницы черные. Так редко бывает…»

— Один человек. Пригласил, — сказала Ритка. — Только я, наверное, не пойду. Кофточки у меня нет… А теперь твоя мать какую роль готовит? В «Бесприданнице»?.. Ларису, наверное.

— Нет, подожди, — разволновалась Катя. — Как это, не пойдешь? Раз пригласили. И потом, ты уже дала согласие? Тем более… Теперь уж все равно придется пойти… И вообще, из-за кофточки… А ты примерь мою. У меня, правда, одна только. Выходная.

Катя тут же распахнула шкаф и заставила Ритку примерить кофточку, потащила к трельяжу.

— Знаешь, а она тебе идет даже больше, чем мне.

Кофточка была белая и очень строгого фасона. С воротником и манжетами, а внизу впереди вырез треугольником, как у мужского жилета. В плечах она была чуть широковата Ритке.

— А юбка у тебя какая? — продолжала возбужденно расспрашивать Катя. — Ну, знаешь, будет здорово!

Ритка и сама поняла это. Было только неловко перед Катей. Сказала нерешительно:

— Твоя мать рассердится, если узнает. Нехорошо это — пользоваться чужими вещами.

— Но тебе ведь надо, — Катя уже завернула кофточку в газету. — А мать даже и не спросит.

Они все же послушали немного пластинки. Больше всего Ритке понравилась песня в исполнении итальянской школьницы. На пластинку был записан и ее перевод. Девушку пригласил на свидание парень, а она не пошла:

Пусть не пришла, я не пришла на свидание,

Ты не грусти, не торопи ты меня.

Дай помечтать мне, не сердись на девчонку ты,

Пусть уводят, уводят из детства эти мечты…

Ритка попросила, и Катя прокрутила эту пластинку два раза. «Ты не грусти, не торопи ты меня…» — повторила про себя Ритка и почему-то вспомнила Андрея, его прямой, в упор, взгляд.

Тут пришел Катин отец звать их к чаю. Ритка наотрез отказалась и опрометью бросилась в прихожую. И про кофточку забыла. Катя сунула ей пакет в руки уже за дверью. Ритка и сама понимала, что поступает некрасиво и все же ничего не могла поделать с собой. Катя сказала сочувственно:

— Зря ты отца стесняешься. Он очень простой. С ним хорошо.

Из прихожей Ритка сначала прошла к себе, спрятала кофточку на дно чемодана под тряпье и только тогда заглянула на кухню.

Отца то ли не было, то ли уже уснул. Спал и Димка. Свет в большой комнате был погашен. Мать сидела на кухне над своими ведомостями и, видимо, плакала, все сморкалась в край передника. Ритке она бросила через плечо:

— Вон щи. Поешь и убери с плиты.

Ритка поела у плиты, чтобы не мешать матери на столе с ее бумагами. Отнесла кастрюлю в прихожую к двери, на холод. И отправилась в ванную мыться. Мать замочила там целый таз Димкиных колготок. Ритка посмотрела на таз и перестирала колготки. Напомнила себе: завтра полы надо везде по-мыть.