Рисунок шрамами - [44]

Голем повернулся на сто восемьдесят градусов и, секунду помедлив, отправился за мной следом. И проделал это с таким одолжением, будто попросил у кого-то разрешения и получил его!

Ладно, припомним ему ещё, а пока…

Я отправилась на кухню. Конечно, возмущаться, что у некроманта даже воды нет, что уж там говорить о еде, не стоит – как и стенать и жаловаться, в каком виде я его застала. Всем, похоже, плевать. Ну да, это же делает их сильнее! Хотя давно пора уже сообразить, что вместе, в группе, чаще выживает вся популяция. Поодиночке выживают сильные, это да, но ради чего тогда им жить? Ради того, чтобы хоронить слабых? Но ведь дети – слабые. И родители, прожившие жизнь, не сравнятся силами с молодыми и здоровыми. И выживать, смотря, как все близкие гибнут, и не пытаясь ничем помочь – что это за существование такое? Звериное…

Оказавшись в таком тёплом после подвала некроманта помещении, что дух спёрло, я заявила, что меня от этого запаха мучает жуткий голод, и приказала собрать поднос с мясом, бодрящим вином в бутылке и овощами. И обязательно десерт – и чтоб в нём как можно больше шоколада и орехов!

Ас-асс беззвучно принял тяжеленный поднос, а когда мы дошли до моей комнаты, я аккуратно упаковала еду и питьё в холщовый мешок и повесила голему на руку.

- Отнеси ему, - я отвернулась и уставилась в окно. – Ну… твоему хозяину. Иди.

Глава 12

Мёртвый лес цвёл больше пяти дней подряд, и под конец я на стену готова была лезть, только бы этот запах, наконец, перестал терзать горло и желудок. Аппетит пропал, потому что казалось, что вместо пищи в рот попадает сконцентрированная вонь – и ты жуешь её, катаешь на языке и глотаешь, так что теперь она не только вокруг, но и внутри. Отвратительное ощущение. Запах, в смысле, крошечные споры – и будто они прорастают во мне, питаются моей кровью и моими соками, разбухают и пытаются пробиться наружу сквозь мою плоть. Бр-р-р.

Давненько в моей голове не водилось таких тараканов.

К счастью, тогда же пришли затяжные дожди, так что запах немного прибило. Но только немного.

Почти всю еду, тем или иным способом попадавшую в мою комнату, Ас-асс уносил в подвал – и возвращался налегке. Не могу с уверенностью сказать, что некромант пользовался моей щедростью, и что вообще получал отосланное – мало ли… Но в любом случае, я чувствовала себя так, будто исполняла тяжкий долг милосердия по отношению к злодею, который вряд ли заслуживает снисхождения.

Так или иначе, он лишает мёртвых покоя, и если разок-другой при виде некроманта меня почему-то охватила жалость, это не значит, что он жалок. Хм, надо же, каламбур вышел.

Нет, он смертельно опасен, Лили, не забывай. Как неприметная змейка толщиной в палец, которая укусом за несколько секунд убивает быка, так и некромант, недавно загибающийся среди станей и големов с таким равнодушием, как будто не хочет жить, может убить и превратить в станя.

Страшная сказка, не забывай!

Потом, чудесным днём, когда даже бледная некрогерская земля выглядела приветливо, запах стал стремительно рассеиваться, и к утру от него уже ничего не осталось. Говорили, некромант расстарался, мешая лесу распространяться, пускать щупальца-корни, но я больше не слушала. Любой, кто изволил бы поинтересоваться происходящим и сунуть нос к некроманту, сразу бы понял, что ничего тот не решает и помешать движению леса никак не может. Всё, что делает некромант в период цветения – мучается от его последствий, пытаясь выжить и сохранить рассудок. И – становится сильнее, то, чему некрогеры практически поклоняются. Извращенцы.

Итак, переждав ещё денек, очередным утром я собрала вещи, заказала на кухне корзину с едой и в сопровождении Ас-асса отправилась к карьеру, чтобы продолжить поиски возможного пути побега. О свадьбе никто не заговаривал, чему нельзя не радоваться, но неизвестно, сколько будет тянуться неопределенность – в любой момент положение изменится – и что тогда делать?

За Рондо я замуж по-любому не пойду, это решено окончательно и бесповоротно, пусть даже у него шрам на лбу. Спасибо, папочка за заботу, но можешь поверить – Рондо не тот принц, который способен сделать твою дочь счастливой. Не тот.

Только бы мне не было суждено мучиться замужем за человеком со шрамами. Конечно, папа говорил о счастье – но ведь, как известно, судьбы бывают разные…

Ладно, хватит ждать милости судьбы, лучше заняться её устройством, чтобы потом не жалеть, что хотя бы не попыталась.

Дорога за несколько прошедших дней словно одичала – земля стала более рыхлой, выбоины заполнились водой, и кое-где в колее даже проросла тонкая травка. В одном месте я заметила, как дорогу перебегает заяц.

Выходит, тут мало кто ездил, надеюсь, и в самый неподходящий момент тоже не поедет.

Съезд и кусты, в которых я прятала шатёр в прошлый раз, были на месте – роскошные, несмотря на осень покрытые листьями пучки боярышника и остролиста. Кусты в местном пейзаже единственное, что не выглядит хрупким и бесцветным. Они такие бодрые, будто совсем не боятся зимы. Говорят, зима у некрогеров не очень суровая, по крайней мере, нет таких морозов, как у нас, но по мне мороз – всё равно мороз, конечно, при минус тридцати быстрее замерзнешь, чем при минус пяти, но результат-то одинаковый, верно?