Рисунки Виктора Кармазова - [3]

«— А вот и та самая тварь! — крикнула Инесса Станиславовна, увидев фотографию улыбающейся девушки. — Это она моего Жору подставила, сучара! — Значит, двоих уже вычислили, — правой рукой Волохов стиснул ее грудь, а левой вновь разлил коньяк по рюмкам. — Предлагаю выпить за наши потенциально первые жертвы…»

«Да по этой книге можно кино снимать», — подумал Виктор, поставив в рисунке после своей подписи последнюю точку и перевернув страницу блокнота.

Сюжет нетленки был острее некуда, хотя и в необычном антураже. Во всяком случае, Виктор до этого не читал и не знал ни одной вещи, где основное действие разворачивалось во время соревнований по ловле рыбы спиннингом. На этих самых спиннингистов некая организация под названием «Высшая справедливость» устроила целенаправленную охоту. Другими словами, десяток снайперов, замаскировавшись на берегу, принялись выборочно отстреливать намеченные жертвы. За главного у боевиков был полковник Волохов, по чьему приказу на территории рыболовной базы и в ее окрестностях боевики устроили настоящий беспредел.

Карандаш Виктора замелькал над блокнотом, отображая сцены убийств. Вот мужчина с густыми бакенбардами упал в лодку, получив пулю в спину, вот другой мужчина задергался в петле после того, как у него из-под ног выбили табуретку, вот снайпер в камуфляжной форме берет на мушку парня, стоявшего в лодке со спиннингом в руках…

Чуть ли не каждая страница текста была достойна иллюстрации, и Виктор рисовал, читал и рисовал, рисовал. Оторвался от блокнота и рукописи, когда до выхода на работу осталось пять минут, вспомнил, что не пообедал и, быстро сварганив пару бутербродов с колбасой, выскочил из дома.

Произведение Александра Ивановича читал и в трамвае, и во время маршрута — когда появлялась возможность, то есть, либо во время движения автомобиля, либо пока Михалыч инкассировал очередную точку. Водитель, по прозвищу Судак, был неразговорчив, и потому Виктора от чтения не отвлекал, что радовало. Михалыч же, вернувшись в машину и передав старшему сумку с деньгами, всего лишь объявлял название следующей точки, хотя все знали это и без него — маршрут был расписан по минутам и, можно сказать, по метрам.

Помимо опломбированных сумок Михалыч приносил и кое-что другое. Из булочной — батон белого, из овощного — пакетики с квашеной капустой и солеными зелеными помидорами, из продуктовых — три пакета молока и граммов семьсот Любительской колбасы, нарезанной правильными ломтиками, и, конечно же, водку. Надо заметить, что ни за продукты, ни за спиртное, инкассатор не заплатил ни копейки — так было заведено, давали. Сюрпризом для водителя и старшего маршрута стали шесть бутылочек пива и не какого-нибудь, а произведенного в Польше с овальной этикеткой, на которой танцевали юноша и девушка. Какой-никакой, но традиционный субботний праздничек по окончании маршрута инкассаторов ждал.

Зачитавшись, Виктор не заметил, как пролетело время, и они вернулись к отделению банка с двумя мешками, набитыми деньгами. Сумки сдали без проблем и быстро. Затем, разоружившись, пили в машине, и опять же по субботней традиции, водитель развез инкассаторов по домам.

Одно дело выпить дозу, другое — почти две дозы, к тому же, можно сказать, с условной закуской. Для закаленного Михалыча и три стакана с одним соленым огурцом оказались бы в самый раз. Виктор же заметно захмелел. Но и был этому рад, тем более — завтра на работу не идти, тем более — притащил домой парочку пива.

Разувшись, одну бутылку открыл и сделал три жадных глотка. Вторую вместе с пакетом молока убрал в холодильник. Завтра утром в охоточку можно будет сварить на этом молоке геркулесовую кашу, которую Виктор любил с детства, особенно если ее чуть-чуть подсладить и сверху бросить кусочек сливочного масла. Сейчас есть вроде бы не хотелось, но к пиву Виктор достал из кухонного шкафа вяленого подлещика. Постелил на столе газету и быстро, умеючи почистил рыбу. Газету с очистками выбросил в мусорное ведро, а ребра, спинку с хвостом и толстую, блестящую жиром икру выложил на тарелку.

Когда половина икры была съедена, ребра обглоданы, а первая бутылочка пива выпита, Виктор помыл руки и взялся за блокнот. Он не забыл, что нарисованные накануне две сцены на берегу водохранилища, утром оказались словно бы кем-то перерисованы, что он стер картинки ластиком, а вырванные страницы сжег. Потому и не спешил открывать блокнот, вдруг и с новыми рисунками случилось нечто подобное.

А когда открыл, едва не поперхнулся холодным пивом из второй бутылки. Он помнил, что запечатлел эпизод, в котором Волохов одной рукой беззастенчиво лапает Инессу, а в другой держит бутылку коньяка. Далее по тексту он практически насилует женщину, и Инессе приходится терпеть эту, так называемую «вербовку».

Саму сцену насилия, помня просьбу писателя не увлекаться порнушкой, Виктор рисовать не стал, хотя у него это не плохо бы получилось. Но сейчас на листе блокнота была именно порнография, причем не соответствующая сюжету романа. В отличие от текста, на рисунке Инесса была «госпожой»: оставшаяся лишь в бюстгальтере и очках, она, очень довольная, оседлала Волохова, словно наездница усмиренного жеребца.