Рисунки Виктора Кармазова - [29]

— Витек, что там у тебя? — крикнул с кухни Эмерсон.

— Все в порядке! — отозвался он, вытаскивая из кармана персонажа Василия Перова свой пистолет.

— Миллс…

— На! — Виктор пнул рыболова стволом под ребра, тот громко охнул и захныкал, словно ребенок.

— Витек? — Эмерсон настойчиво постучал в дверь.

— Страничка где? — Виктор поднес пистолет Макарова к носу хныкающего.

— Вот же она, милсдарь, посмотрите!

Виктор перевел взгляд и к своему ужасу увидел, как рыболов быстро разорвал чудесную страничку напополам. Половинки сложил и разорвал их тоже. Взревев, инкассатор ударил его по рукам рукояткой пистолета и схватил обрывки.

В дверь ванной комнаты Эмерсон уже не просто стучал, а со всей силы колотил ногами.

Виктор поспешно вытащил ластик и стер с целой странички нарисованную ванну и того, кто в ней находился. Затем убрал пистолет в кобуру, засунул страничку в книгу, поднял со дна ванны покореженное пенсне и открыл дверь.

— Витек, чего тут происходит-то? — вопросил Эмерсон.

— Да вот — разбил семейную реликвию, — он сунул пенсне под нос напарнику. — Какой-то день сегодня неудачный — тебе очки разбили, а я — вот… Ладно, давай травму смотреть.

— А с кем ты разговаривал-то?

— Не догоняешь, что ли? Сам с собой разговаривал. Прадеда вспомнил, — пенсне-то его… Так ты будешь меня лечить?

— Да буду, буду.

* * *

Порез оказался неглубоким, никакого осколка бутылки в ране не нашлось. Эмерсон рану промыл, обработал перекисью водорода, затем — йодом, посоветовал Виктору выпить две таблетки анальгина, что тот и сделал. В машину к поджидавшему Евгению Овчинникову инкассаторы вернулись минут через десять. И еще через пять Виктор, хоть и не такой быстрой походкой, как обычно, вошел в кабинет старшего кассира, где и застал Александра Ивановича.

— Иваныч, надеюсь, ты, как я и просил, никуда не звонил? — первым делом поинтересовался инкассатор.

— Если честно, то с минуты на минуту уже собирался, — ответил старший кассир.

— Хорошо, что не успел. А где Верочка?

— Домой отпустил. Переволновалась девчонка. И это в первый же день работы. Ее оцет Иван — брательник мой родной попросил к себе пристроить, вот я и пристроил… Ты лучше расскажи, что произошло-то?

— Ага. Я тебе расскажу, а ты потом это в очередном своем детективе обыграешь, — усмехнулся Виктор и тут же поморщился, бережно приложив руку к отозвавшемуся болью темечку.

— Может, водочки, — участливо предложил Александр Иванович.

— Не могу, у нас начальник строгий, может вынюхать. Я лучше после маршрута…

— Понял! — старший кассир выдвинул ящик стола, достал бутылку водки и протянул ее Виктору. — Это, так сказать, «двойная пятница». А это — «пятница обычная», — на столе появилась толстая опломбированная инкассаторская сумка и две накладные с прижатым к ним скрепкой рублем…

* * *

Хоть и не хотел сегодня выпивать Виктор, но после маршрута все-таки пришлось. Куда денешься — и повод был, и помимо бутылки, которую в винном магазине традиционно «давали» по пятницам, была вторая — от Александра Ивановича. «Традиционную» Виктор отдал Овчинникову непочатой — хотя бы во искупление того, что «торопыгами» он так и не отоварился — не до того было, да еще и не растерялся человек, когда возник форс-мажор.

Презент Александра Ивановича раздавили на двоих с Эмерсоном. Благо, у того впереди был выходной, а Виктор выпросил назавтра у дежурного отгул. Сказал, что не очень хорошо себя чувствует, но «больничный» брать не хочет, надеется самостоятельно оклематься за субботу и последующих два своих законных выходных.

В машине у Овчинникова Виктор наливал себе в два раза меньше, чем Эмерсону. У него и без того голова слегка кружилась, к тому же он как-то слышал, что если много употреблять алкоголь при сотрясении мозга, можно дурачком сделаться. С процессом не затягивали — водителя поджимало время: надо было вовремя вернуться в гараж, да еще и подхалтурить по дороге. Когда бутылка опустела, Эмерсон, прежде чем покинуть машину, неожиданно проявил чудеса неслыханной щедрости — без всяких просьб отдал Виктору на прослушивание две катушки с новыми записями группы «Пикник» и Виктора Цоя, правда, с условием обязательного возврата во вторник.

— Я в долгу не останусь. И за катушки, и вообще за сегодняшнее, — на прощание пообещал напарнику Виктор.

— А чего сегодня было? Ничего не было, — слегка заплетающимся языком ответил Эмерсон и устремился в сторону метро.

Детали форс-мажора Виктор, естественно, никому открывать не стал. Зато убедительно потребовал и от того же Александра Ивановича, и от Евгения Овчинникова с Эмерсоном, чтобы о случившемся — никому ни слова, мол, все обошлось, и ладно.

У инкассаторов хватало так называемых «внутренних тайн экипажа». Нарушения инструкций случались постоянно, но если об этом знали только трое, то, наверняка до начальства эти «проколы» не дойдут. Если же дойдут, то вычислить болтуна будет несложно. Взять хотя бы историю с «торопыгами» и напившимся Евгением Овчинниковым — кроме водителя, Тимофеича и Виктора об этом до сих пор никто из инкассаторов не знал, и слава Богу.

— Погодь, — остановил Овчинников, собравшегося выйти из машины Виктора. — За мной ведь тоже должок. Давай-ка я тебя до дома доброшу…