Риск - [18]

Он повернулся ко мне, его лицо с тонкими чертами хранило бесстрастное выражение, голубые глаза смотрели твердо и прямо.

— Зачем я вам понадобился, мисс Ньюбери? — спросил он.

— Видите ли, мне кажется, что эта история об опекунстве, которую вы придумали, выглядит не правдоподобно, — заявила я без обиняков. — Леди Уинтердейл уже несколько раз выражала свое недоверие по этому поводу, и я подозреваю, что подобные замечания мне придется выслушивать в течение всего сезона. Боюсь, это может уменьшить мои шансы подыскать себе подходящего жениха.

— Понятно, — промолвил он. Руки его слегка шевельнулись, что невольно привлекло мое внимание к его тонким, сильным пальцам без колец. Затем он учтиво поинтересовался:

— Позвольте узнать, у вас имеются другие предложения на этот счет?

Я действительно кое-что придумала и не замедлила поделиться своими соображениями.

— По-моему, лучше будет сказать, что мой отец назначил моим опекуном вашего дядюшку? Ваш дядя, кажется, был вполне респектабельным джентльменом, и то, что его назначили опекуном, никого не удивит. А потом, скажем мы, когда ваш дядюшка умер, вы сочли себя ответственным за его подопечную. — Я посмотрела на него с торжеством, гордясь своей изобретательностью. — Как вам мое предложение?

В глазах его вспыхнули насмешливые искорки.

— Чертовски занимательно, — ответил он.

Я бросила на него оскорбленный взгляд. Конечно, мне не раз приходилось слышать слово «черт», но ему не следовало употреблять его в моем присутствии. Больше всего, конечно, меня задела его пренебрежительная оценка моей блестящей идеи.

Но он продолжал, словно не замечая, что я смотрю на него бешеными глазами:

— Будем говорить откровенно, мисс Ньюбери. За пределами карточного стола у вашего батюшки и моего дяди не было и не могло быть никаких общих интересов — они вращались в совершенно разных кругах. Я не могу представить себе ситуацию, в которой мой дядя вдруг согласился бы опекать обедневших дочерей завзятого игрока.

Щеки мои вспыхнули.

— Вашего дядюшку вряд ли можно назвать образцом добродетели, лорд Уинтердейл. Начнем с того, что он был карточным шулером.

— Да, но ведь в свете об этом никто не знает, — перебил он меня, нисколько не смутившись. — Не знают они и того, что ваш отец его шантажировал. Для всех он был, как вы только что справедливо заметили, вполне респектабельным джентльменом, чего, к сожалению, нельзя сказать о вашем батюшке, мисс.

Его слова не на шутку разозлили меня, но я вынуждена была признать, что в них есть доля справедливости.

— Но ведь это наводит на подозрение: почему, спрашивается, отец оставил меня с сестрой на попечение двадцатишестилетнего человека, который к тому же имеет весьма неприглядную репутацию?

Черные брови взлетели вверх, и я с достоинством добавила:

— Простите, милорд, но мне приходится это слышать постоянно. Эта версия выглядит… подозрительно. Он небрежно пожал плечами:

— Боюсь, мы ничего не сможем с этим поделать, мисс Ньюбери. Остается только надеяться, что непогрешимая репутация тети Агаты прикроет мои былые грешки. И поверьте, хотя тетя Агата — сущий дракон, она пользуется в свете огромным влиянием. Она близкая подруга нескольких патронесс «Олмэкса», и бал, который она затеяла, посетят все видные люди Лондона.

Я прикусила губу.

— Она мне не нравится, — сказала я. — Неужели вы не замечаете, как она жестока с Кэтрин?

— Никто не заставлял вас принимать ее покровительство — вы сами сделали выбор, мисс Ньюбери, — возразил он на это и бросил многозначительный взгляд на груду счетов у себя на столе. — Если я не путаю, это вы пытались шантажировать меня, а не я вас.

— Можете не напоминать мне об этом, — раздраженно сказала я. — Уверяю вас, то, что я сделала, было вызвано необходимостью.

Он окинул меня холодным насмешливым взглядом, который только пуще разжег мой гнев. Правда была на его стороне, и это приводило меня в бешенство.

И вдруг он спросил:

— Вы умеете ездить верхом?

Я невольно просияла. В Уэлдон-Холле я оставила мою любимую кобылку Карину и ужасно теперь по ней скучала.

— Да, — сказала я. — Да, конечно.

— Не хотите ли прокатиться со мной по парку? Сегодня погожий день, и у меня в конюшнях есть смирный послушный мерин — как раз для вас.

«Смирный» и «послушный» — это звучало скучновато, но я так обрадовалась возможности снова оказаться в седле, что не стала возражать.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение, — искренне промолвила я.

— Вот и славно. Я прикажу Фиску оседлать лошадей. Будьте у конюшен после четырех.

Я улыбнулась ему — первый раз за все время нашего знакомства.

— Благодарю вас, милорд, — сказала я. — Это чудесно. Он посмотрел на меня — лицо его было непроницаемо — и ничего не ответил.

***

Конюшни Мэнсфилд-Хауса, как и других особняков на Гросвенор-сквер, располагались непосредственно за домом. От террасы их отделял небольшой палисадник. Я подошла туда ровно в четыре и стояла, с любопытством оглядываясь вокруг.

Конюшня и строение для экипажей занимали все свободное пространство и были сложены из того же коричневого кирпича, что и сам дом. Я с жалостью подумала о лошадях, которым приходится весь день томиться в стойлах, — здесь ведь нет места, чтобы порезвиться на воле. Как, должно быть, тяжело им в Лондоне, бедняжкам!