Риск - мое призвание - [55]

— Этого сделать я, разумеется, не в состоянии, — ответил я Ферге. — Я не имею привычки таскать в карманах перебежчиков.

Я повернулся, взял Пэтти под руку, и мы пошли прочь.

— Драм!

Мы вернулись. Дверца еще была открыта, и мы снова забрались в машину.

— Сиверинг остановился в туристической гостинице под названием «Цугшпитце».

— И это все?

— В том, что произошло в Бонне, виноват Мюллер?

— Моя вина только в том, что меня оглушили. Однако Мюллера не оглушили. Он просто сидел и ждал, пока Вильгельма Руста убьют, а после этого позволил Штрейхерам уйти.

— Для вас будет лучше, если вы сможете подтвердить все это в присутствии самого Мюллера.

Я покачал головой.

— Вот этого я сделать не могу.

По лицу Ферге пробежала едва заметная тень улыбки. Я продолжил:

— Мюллер был убит в Восточном Берлине в районе Жандарменмаркт. Убит в перестрелке со Штрейхерами, но вовсе не в качестве сотрудника вашей службы. Как Зиглинда Штрейхер и Отто Руст, он дрался за то, чтобы завладеть восемьюстами тысячами марок. Именно за это, кроме, конечно, собственной жизни, он и боролся. Все время он стремился только к этому.

Ферге потрясенно молчал.

— Подумайте сами, — продолжал я. — Если бы вы посадили мне на хвост агента, который был заинтересован не в деньгах, а в том, чтобы сделать свое дело, Штрейхеры сейчас уже были бы в наших руках. Но это, разумеется, не имеет никакого отношения ни к Беккерату, ни к Фреду Сиверингу. Сейчас вы согласны пообещать мне то, о чем я просил?

— Откуда у вас такая уверенность в том, что Мюллер…

— В Восточном Берлине он под пистолетом сдал меня Штрейхерам. Потом мне удалось убедить его в том, что у него больше шансов получить то, чего он хотел, если он будет на моей стороне. Этого вам достаточно?

Ферге извлек изо рта сигару и уставился на нее. Сигара была почти перекушена напополам. Со станции в квартале от нас отъехал автобус. Мимо нас на велосипедах промчались мальчик и девочка. Все вокруг было залито слепящим светом послеполуденного солнца. Над маленьким городком под названием Партенкирхен угрюмо нависали величественные серые скалы, освобождавшиеся от снега лишь на время короткого баварского лета.

Ферге сидел темнее тучи. В первый раз я наблюдал, как он позволил живому чувству отразиться на своем лице. Я уже ожидал, что по этому случаю грозные Альпы съежатся, обрушатся с высоты полутора миль и превратятся в пыль.

— Я вам верю, — произнес он так тихо, что я едва разобрал слова.

— Так звонка не будет?

— Убирайтесь отсюда. Можете идти, куда вам угодно.

Мы снова выбрались из машины. Мне было угодно идти в туристическую гостиницу «Цугшпитце». Однако, когда мы ждали такси возле автобусной станции, я поймал себя на мысли о том, что мне немного жаль Йоахима Ферге.

* * *

Гостиница «Цугшпитце» была большим зданием из серого камня лишь немногим ниже громоздившихся над ней альпийских пиков. Темный и прохладный вестибюль сильно смахивал на пещеру из-за нескольких незажженных каминов, в каждом из которых вполне можно было целиком зажарить слона, и развешанных по филенчатым стенам оленьих голов и чучел пернатой дичи.

Мы отыскали в вестибюле незанятый угол, где стояло несколько деревянных стульев с высокими спинками, и я усадил там Пэтти.

— Мне бы хотелось увидеться с Сиверингом наедине, — объяснил я, — чтобы его не испугать.

— Но ты же обещал…

— Разумеется, ты будешь со мной. Только смотри, не потеряйся.

Пэтти заверила, что и не подумает, и я ее оставил. Я пересек вестибюль и подошел к стойке, за которой стоял коротышка с соломенными волосами и пухлыми щеками с ямочками. Такими обычно представляют добреньких дедушек.

— Будьте любезны, номер комнаты мистера Сиверинга, — попросил я по-немецки.

Он поискал в журнале, пробежав мягким коротким пальчиком, таким же розовым, как голый череп Йоахима Ферге, сверху вниз по списку постояльцев.

— Сожалею, но Сиверинг у нас не значится. Может быть, в какой-нибудь другой гостинице по дороге на Цугшпитце?

Внезапно меня осенило, что Сиверинг вряд ли стал бы регистрироваться под своим настоящим именем.

— Американец, — сказал я.

— У нас живет, наверное, не меньше дюжины американцев.

Припомнив виденные мной фотографии Сиверинга, я попытался его описать. Когда я закончил, пухлый человечек молчал и смотрел на меня. Я положил на стойку несколько марок, которые тут же не без участия добренького дедушки куда-то исчезли.

— Человека, которого вы ищете, зовут Коул. Пятое крыло, номер триста двадцать семь.

Мы обменялись вежливыми улыбками. «Если дело так пойдет и дальше, — подумал я, — баварский сервис влетит мне в копеечку».

Дорогу к номеру 327 я нашел безо всяких схем. Коридоры были узкими, темными и грязными. «Зато комнаты должны быть большими», — решил я. Постучав в дверь, я ощутил, как бешено колотится мое сердце. Дело оказалось долгим, оно изобиловало насилием, но сейчас я уже был почти у цели. Хотелось бы знать, перевернется ли в своей свежей могиле Саймон Коффин.

Звук шагов по непокрытому полу. Тишина. Дверная ручка быстро повернулась, протестующе заскрипели петли.

Она стояла в тусклом свете дверного проема. В комнате позади нее было лишь немногим светлее, чем в коридоре. Очень красивая блондинка небольшого роста, она вовсе не выглядела уставшей, хотя совсем недавно проделала длинный путь.