Риск, борьба, любовь - [2]

Так в конце концов я решил, что стану дрессировщиком. С детства я вынашивал замыслы будущего грандиозного аттракциона. Я поражу мир, покажу зрителям то, чего они еще никогда не видели и не чаяли увидеть! У меня будут львы, тигры, леопарды и ягуары, но кроме этого я продемонстрирую публике дрессированных акул и осьминогов, гигантских китов, кротких и веселых дельфинов, моржей и морских львов. В своих мечтах я уносился в те блестящие (и как мне казалось, близкие) времена, где ослепительно сияет слава, гремят аплодисменты, а портреты — мои и моих питомцев украшают все города планеты. Мне хотелось соединить вместе множество самых редких животных и превзойти всех знаменитых дрессировщиков — от братьев Дуровых до моих современников Золло, Гладильщикова и знаменитого в ту пору иностранца Тогаре. Сказывалась фамильная школа. Это мои предки учили, что представитель семьи Запашныхдолжен быть самым лучшим, самым сильным, самым умелым. Что и говорить, перед глазами у нас с братьями были очень достойные примеры.

А судьба, насмешливо поплевав на пальчик, стала переворачивать страницы моей жизни. Детским мечтам помешало многое — война, трудные семейные обстоятельства, да мало ли что… Я работал в цирке, но жизнь кидала меня, горемычного, из одного жанра в другой. Правда, я оставался верен заветам старших Запашных и стремился во всем быть лучшим. Чтобы досконально разобраться в возможностях и особенностях человека, закончил одновременно два института — Одесский медицинский и заочно Киевский институт физкультуры. Я всесторонне развился, стал по-настоящему универсальным артистом, любимым публикой и уважаемым в профессиональной среде. Сцепив зубы, я все-таки настойчиво шел к достижению своей мечты. Про себя этот начальный, может быть, чрезмерно затянувшийся этап цирковой жизни я называл трамплином в будущее.

Годы шли, неумолимо приближая мое тридцатилетие, и я все чаще задумывался о том, что пора взять судьбу в свои руки и доказать, что я способен стать дрессировщиком. Способен работать с любыми животными, включая самых опасных.

За короткий срок я подал в управление цирками одиннадцать творческих заявок на создание новых аттракционов. Но мне отвечали, что среди Запашных никто не занимался дрессурой, что у нас с братьями отличный номер, что мы выдающиеся акробаты, принесшие советскому цирку сразу четыре золотые медали на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Чего же я еще хочу? Зачем собираюсь оставить семейный номер? Не скрою, меня эти мысли мучили тоже. Что будут делать без меня братья? Как перенесут мой уход? Ведь мы задумали грандиозную акробатическую работу на лошадях с переходом в воздух. Более того, и лошадей уже купили…

Противоречивые мысли просто раздирали меня на части. И все же я понимал, что мне нужен совсем другой размах. Да и братьям тоже. В конце концов, пусть у каждого из нас будет собственный аттракцион! К тому же, если вернуться к прозе жизни, надо признаться, что акробатом можно быть, только когда ты молод. Тридцать лет — это немало, это по-цирковому уже пенсионный возраст, так что через год-другой, много через пять лет, младшие Слава и Игорь все равно будут работать одни. Братья соглашались и не соглашались со мной. Их тоже терзали сомнения. Но пока что московское начальство не видело меня дрессировщиком, и мы продолжали работать, как работали.

В одно прекрасное лето гастрольная стезя привела нас в Сочинский цирк. Здесь со своими львами работала знаменитая на всю страну Ирина Николаевна Харьковская.

…Стояла почти тропическая жара. После выступления я забрался в душ, с наслаждением подставив тело под струйки прохладной воды. Отфыркиваясь и мотая мокрой головой, я на ощупь искал полотенце, вполголоса декламируя:

Как океан объемлет шар земной,

Земная жизнь кругом объята снами…

Люблю Тютчева! Его стихи всегда действуют на меня успокаивающе… Все-таки хорошо, что мы попали в одну программу с Харьковской. Если уж учиться, то именно у нее. Тем более сейчас, когда львы «гуляют».

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины…

Недели две назад, когда мы только приехали в Сочинский цирк, нам сообщили, что у львов «гулка». Я уже знал, что так на языке дрессировщиков называется тяжелый период в жизни животных, когда им пора обзаводиться семьей и они повсюду ищут пару. Львы и в самом деле готовы были выйти из повиновения каждую минуту. А вскоре нам, четверым братьям, случилось защитить Ирину Николаевну от когтей вырвавшегося на свободу «загулявшего» хищника. Конечно, нас было четверо, а разъяренный лев один, и мы без труда загнали его в клетку. Но все же лев был по-настоящему опасен, и в тот момент я почувствовал, что могу, что справлюсь, что не дрогну, даже если окажусь с обезумевшим хищником один на один.

…И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены…

Что там, на манеже? Уже фанфары? Стало быть, начинается второе отделение. Надо спешить. Второе отделение целиком отведено аттракциону Харьковской. Ее львы все еще «гуляют». Значит, будет особенно интересно.

Наспех обтершись махровым полотенцем, я выскочил из тесной душевой кабинки. Жаль, что не успел переодеться. Значит, придется тайно подглядывать из-за кулис — не соваться же в зал в том костюме, в котором меня только что видели на манеже. А пропустить такое зрелище — «гуляющих» хищников — я тоже не могу. Бушующие звери — это явление, самое опасное для укротителя и самое интересное для зрителя.