Ришелье - [45]

Вторая рекомендация поступила от отца Жозефа, что, по-видимому, и решило дело, так как Кончини знал, что отец Жозеф занимался политикой и хорошо разбирается в людях. 30 ноября 1616 года король подписал указ, присланный ему королевой-матерью, о назначении Ришелье государственным секретарем по иностранным делам.

Итак, цель войти в правительство была наконец достигнута. Правда, занимаемый пост не давал возможности самому разрабатывать какие-либо внешнеполитические планы и программы, но от него было рукой подать до поста премьер-министра, у которого такие возможности были. Все теперь зависело от него самого, а способностями его Бог не обидел. Это давно заметили все, кто с ним имел дело; заметили даже люди совсем случайные. Казалось, пройдет год, и он станет во главе правительства. На самом деле прошло семь лет, прежде чем это произошло.

Виной всему была его способность сосредотачиваться на каком-то предмете, забывая обо всем остальном. Для него была реальностью власть королевы-матери и стоящего за нею Кончини. Дальше этого он ничего не видел. Поэтому события 24 апреля 1617 года были для него как гром с ясного неба.

В тот день маршал д'Анкр прошел, как обычно пешком, в Лувр из своего маленького особняка, стоявшего в парке. Он открыл своим ключом заднюю дверь и зашагал по коридору. Навстречу ему двигалась группа людей. Капитан королевских гвардейцев Николя де Лопиталь предъявил ему подписанный королем ордер на арест.

«Это мне?» — закричал он по-итальянски и схватился за шпагу. Прогремели три пистолетных выстрела, и Кончини упал замертво.

Видя, что им постоянно пренебрегают и что он фактически отстранен от власти, король — ему шел шестнадцатый год — задумал устранить временщика. Люинь и другие друзья короля, которых ни королева-мать, ни Кончини ни во что не ставили, советовали ему не делать этого. Люинь, например, считал, что ему лучше всего бежать и присоединиться к мятежным принцам. Но король настоял на своем и отдал приказ королевским гвардейцам арестовать Кончини. Он не давал приказа убивать его. Дежан сказал капитану гвардейцев, что если Кончини окажет сопротивление, то они могут убить его. Так все и вышло.

Власть перешла в руки молодого короля и тех, кто его поддерживал. Было вполне естественно, что Люинь выдвинулся на первое место.

Ошеломленная неожиданным известием, Мария Медичи совершенно растерялась и заперлась в своих покоях, никого не принимая кроме Ришелье.

Он узнал о случившемся, когда был в Сорбонне. Он тотчас поспешил в Лувр. Проезжая по улицам, Ришелье видел, как чернь волочила по мостовой голый труп Кончини, хохоча и выкрикивая ругательства.

Он вошел в зал заседаний королевского совета, где собрались те, кто поддерживал короля. Его спросили, пришел ли он сюда как советник короля или как министр. Ришелье ответил им, что он пришел как министр, и тогда они сказали ему, чтобы он уходил. «Я не могу принять ваше решение, если оно не исходит от короля», — сказал Ришелье.

В своих мемуарах он пишет, что Люинь, занявший теперь при короле то место, которое при королеве-матери занимал Кончини, предложил ему остаться. Это заведомая ложь, потому что Люинь знал, что он человек Кончини.

Он ушел, надеясь на то, что юный король или кто-нибудь из его окружения вспомнят о его способностях и позовут его. В этом он заблуждался: именно его блестящие способности и были причиной опалы. Ришелье надеялся также быть посредником между матерью и сыном, — и в этом он не ошибся. Кроме того, он предусмотрительно завязал несколько знакомств в свите короля и надеялся, что его знакомые замолвят за него словечко перед королем.

Когда спустя десять дней после убийства ее фаворита Мария Медичи должна была оставить двор и отправиться в ссылку в Блуа, Ришелье ничего не оставалось — было бы неблагородно покидать в такой момент свою благодетельницу, — как ехать вместе с ней.

Ришелье провел в опале семь лучших лет своей жизни: когда он отправлялся в ссылку, ему шел тридцать второй год, а когда вернулся, ему уже шел тридцать девятый. Все эти годы он старался, чтобы до сознания короля была доведена мысль, как несправедливо держать в опале такого умного политика, прекрасно разбирающегося как во внутренних, так и во внешних делах, как бесконечно он предан лично королю и как ненавидит он его врагов.

Войдя в правительство — он пробыл в нем чуть меньше пяти месяцев, — он не отказался от места епископа. Теперь оказалось, что это решение было правильным. Он по-прежнему сохранял верность королеве-матери, благодаря которой выдвинулся. Он постоянно поддерживал с ней переписку, зная, что рано или поздно король помирится с матерью и она напомнит ему о Ришелье. Он был также уверен, что люди, которые сейчас окружают короля, рано или поздно уйдут и их заменят другие.

Все эти мысли и соображения были, конечно, правильными, но опала Ришелье кончилась совсем не потому, что сбылось его желание. Сработало то самое правило, которое хорошо нам всем знакомо и которое называется «это наш человек».

Когда вы перешагнули несколько ступенек и вошли в круг тех, кто обладает реальной властью, вы стали одним из них, и если вы еще к тому же доказали, что у вас есть большие способности к управлению государством, то можете быть уверены, те, что были о вами рядом, никогда не забудут о вас.