Ришелье - [17]

Еще больше соседи Испании боялись ее войска, особенно испанской пехоты. Испанский солдат был отлично подготовлен — военные традиции в Испании насчитывали века — и считался лучшим в мире, правда лишь до окончания Тридцатилетней войны.

Испанский военный флот в течение двух веков оставался одним из сильнейших, хотя торговый флот не смог удовлетворить запросы торговли. Лишь на исходе третьего столетия, после Трафальгара (1805), испанский военный флот потерял всякое значение.

Отметим еще такой важный факт: Испания никогда не подвергалась вторжению чужеземных войск. Мы можем даже сказать больше: испанские войска ни разу не потерпели полного сокрушительного разгрома. Поражения, конечно, случались, но они случались, когда войска сражались на чужой территории, — на землю Испании не вступала нога вражеского солдата в течение нескольких веков.

Ничто так не подрывает престиж власти, как быстрое и сокрушительное военное поражение, хотя очень часто серия небольших поражений оказывается гораздо более эффективной. Что же касается вторжения чужеземцев, то и в том случае, когда они изгнаны из страны, власти нанесено оскорбление, которое не скоро забудется, нанесена рана, которая не скоро будет залечена.

Таковы были причины и обстоятельства, которые поддерживали достаточно высоко престиж испанской короны, так что реальный упадок власти не был заметен. Кстати, этот упадок сильно преувеличен современными историками. В самом начале своей деятельности в качестве руководителя внешней политики Ришелье столкнулся с так называемым вальтелинским кризисом (1625), в ходе которого ему стало ясно, что с военным могуществом Испании французское войско пока что соперничать не может. Стало ясно, что оно заключается, во-первых, в высоком моральном духе войска, во-вторых, в его технической и тактической выучке и, в-третьих, в вековой имперской традиции правительства, поддерживаемой могучим чувством политического и морального единства.

Проявления этого чувства мы можем видеть в Испании повсюду: в пышной торжественности королевских церемоний, в гордом, полном достоинства поведении всех подданных короля, не только дворян, наконец в архитектуре, стиль которой оказал глубокое воздействие на европейскую архитектуру.

Когда я смотрю на Эскориал, знаменитый дворец-монастырь, его суровый, мрачный вид, подчеркнутый массивными стенами из черного гранита, вызывает у меня то же чувство, что и египетские пирамиды. Быть может, такое сравнение покажется кому-то экстравагантным, но я думаю, что в Европе нет другого такого здания, которое с такой же простотой выражало бы идею вечности. Увидев один раз, его уже нельзя забыть. Мне кажется, оно будет стоять и тогда, когда время обратит в руины более изощренные создания рук человеческих.

Я верю, что в то далекое время, когда наша цивилизация исчезнет и не останется даже памяти о ней, увидев это величественное здание, будущие варвары воскликнут: «Здесь жил великий король!»

Эскориал не просто одно из величественных зданий — это символ, в котором воплощена душа империи. В нем и только в нем могли рождаться и жить короли, которые твердо — точно так же, как и их подданные, — верили, что они рождены властелинами всей земли.

В начале XVII столетия никто не сомневался в том, что вооруженные силы Испании превосходят армии других стран и числом и умением. Они не справились с поставленной перед ними задачей мирового господства не потому, что были слабы, а потому, что задача была непосильной, превосходящей силы человеческие. Флот Испании пытался блокировать северные Нидерланды, пытался оказать помощь преследуемым в Англии католикам, но та и другая операции провалились. И все-таки отсюда не следует, что флот доказал этим свою неспособность. Лучшим доказательством его эффективности могут служить многочисленные транспорты из американских колоний, везшие в Испанию бесценные грузы. Часть этих грузов становилась добычей пиратов, но большая часть была доставлена в испанские порты. Еще одним доказательством мощи испанского флота может служить битва при Лепанто, о которой Г.К. Честертон рассказал в прекрасном стихотворении.

Я уже писал об испанской пехоте, наводившей ужас на противника. Испанская армия не была регулярной, как та, которую пытался создать Ришелье, но поскольку во владениях испанского короля где-нибудь да шла война, численность армии постоянно росла. Само слово «солдат», вошедшее во все европейские языки, испанского происхождения и означает наемника, несущего воинскую службу за деньги. Интересно, что в связи с уменьшением численности населения Испании, ряды наемников все чаще стали пополняться за счет иностранцев. Можно было подумать, что боевая сила испанской пехоты ослабнет вследствие этого, — ничуть не бывало, ей по-прежнему мало кто мог противостоять.

Испанская армия имела не только отличную пехоту, но и лучшую по тому времени артиллерию, в особенности орудия больших калибров для осады крепостей. Правда, испанская кавалерия передвигалась не очень быстро из-за тяжелых доспехов всадников. Зато нанесенный ею удар в нужном месте легко опрокидывал пехоту противника. Испанские полководцы не имели себе равных в тактическом искусстве.