Рип - [52]

Очевидно, мои тренировки вывели ее из себя.

— Ты не поймешь, — ответил я.

Разгневанное лицо Кисы немедленно наполнилось болью. И я сразу почувствовал себя дерьмом.

— Я бы с удовольствием, Лука. Я бы поняла, — прошептала она. — Если бы ты поговорил со мной, я бы поняла.

Резкий тон ее голоса заставил меня посмотреть на ее красивое лицо. Я мог видеть боль, отраженную на нем. И это разорвало меня в клочья. Вздохнув, я встал и обошел ее стол. Добравшись до Кисы, я отодвинул ее стул и сел перед ней на край стола.

Моя рука скользнула по ее мягкой щеке, и она наклонилась к моей ладони.

— Мне это нужно, solnyshko. Мне нужно тренироваться, бороться. Это было моей жизнью так долго, что это все, что я знаю. Теперь это часть меня. Здесь, в этом зале, я чувствую себя более спокойно, чем когда мы с нашими отцами. Я пытался не приходить сюда, но не смог. Я должен был вернуться.

— Lyubov moya, — сочувственно прошептала она и подалась вперед на своем месте.

Руки Кисы пробежали по моим бедрам. Я уставился на нее и вздохнул.

Эта женщина была моим миром. Женщина, которую Бог создал идеальной для меня.

Киса потерла губы и осторожно добавила:

— Я видела наших отцов снаружи. — Она больше ничего не сказала, просто позволила этой информации повиснуть в воздухе.

Я напрягся и стиснул челюсть.

— Они видели меня, — нехотя признался я, — они видели, как я дрался в клетке, видели, как я сломал бойцу нос и вырубил его.

Я посмотрел на Кису, вспомнив, как мой отец и пахан в шоке наблюдали за мной, когда я возвышался над бойцом, которого повалил на землю.

— Я видел их разочарование, — сказал я. — Мой отец не сказал ни слова. Он просто смотрел, как я вытираю кровь с груди перед тем, как выйти из спортзала. Как и пахан. Я разочаровал их, я видел это по их лицам. Я не тот человек, которого они хотят. Мне стыдно перед ними, Киса. — Руки Кисы сжались на моих бедрах, а голова откинулась в сторону.

Подстрекаемый ее прикосновением, я продолжил:

— Им не нужен такой человек, которым я сейчас являюсь, solnyshko. Они хотят Луку из прошлого. Обещание того парня, которого они знали много лет назад. Они не хотят этого. — Я указал на свои порезанные костяшки пальцев и татуировку. — Им не нужен гребаный монстр, который не может оправиться от ГУЛАГа.

— Лука, — прошептала Киса и встала. Ее руки скользнули по моим волосам, когда она стояла у моей груди. Она прижала свои губы к моим. Сладкий вкус Кисы мгновенно взорвался во рту и заставил меня почувствовать себя лучше. Я застонал, уткнувшись в рот Кисы, и когда она обхватила меня руками за талию, я еще сильнее прижал ее к своей груди.

Потом Киса отстранилась и обняла меня за шею. Ее глаза встретились с моими.

Когда потерялся в ее голубом понимающем взгляде, я сказал:

— Я могу быть Князем, Киса, я знаю, что могу. Но я должен быть наследником на своих условиях.

Киса крепко сжала руки и сказала:

— Папа и Иван не хотят, чтобы их ближний круг был жестоким.

Моя челюсть сжалась, когда я подумала о братве до моего возвращения.

— Алик Дуров воевал в «Подземелье», в клетке. Он сражался с нашими соперниками и врагами на улицах. Никто не угрожал братве с ним как князем. И они должны бояться меня так же, если не больше. Вместо этого я на гребаном поводке. Люди будут считать меня слабым, Киса. Джахуа совершает нападения на наших людей ежедневно. Но я должен сидеть в кабинете с Кириллом и отцом с ручкой в руках и наблюдать за всем происходящим из-за стола из красного дерева.

Мои мышцы обжигала эта печальная правда. Приложив руку к груди, я добавил:

— Я мог бы возглавлять наших людей на улицах, атаковать врагов, пока они не уползут обратно в дыры, из которых выскользнули. — Я наклонился вперед, моя кровь побежала быстрее по венам просто от этих образов. — Я мог бы сделать братву Волкова непревзойденной, Киса. Я могу сделать нас сильнее, чем когда-либо. Мне просто нужен этот шанс. Мне нужно, чтобы наши отцы доверяли мне, человеку, которым я сейчас являюсь. Включая насилие.

Кровь отлила от лица Кисы. Она потеряла всякий цвет. Отойдя назад, она откинулась на спинку стула. Я смотрел на нее в замешательстве.

— Киса?

— Хочешь вернуться в «Подземелье»? — прошептала она прерывисто. — Ты хочешь драться, как Алик в клетке, на улице? Даже сейчас ты этого хочешь? Даже сейчас с твоей жизнью? Теперь у тебя есть я. Ты все еще хочешь убивать, как он?

Я наклонился, мои колени упали на пол. По выражению лица Кисы я понял, что не должен был ничего говорить.

— Нет, детка, — заверил я. Я убрал ее каштановые волосы с лица. — Я чертовски ненавидел Дурова. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминал, как убил его и чувствовал себя чертовски хорошо. Но, — я глубоко вздохнул и признался, — по крайней мере, он был тем, кем на самом деле являлся.

Киса неподвижно ждала, когда я продолжу.

Я пытался придумать, как мне лучше объясниться. Взяв ее за руку, я сказал:

— Я больше не хочу драться в клетке. Но я не знаю, кто я без боя, если в этом есть смысл. Я — бой. Я — смерть. Это то, кто я есть. Это то, кем я был создан.

Мои глаза опустились, чтобы посмотреть на пол, когда Киса ничего не ответила.

Какого черта она все еще была со мной, было для меня загадкой. Я больной на голову. Я неисправим. Она заслуживала лучшего, чем я. Она была вынуждена быть с Аликом Дуровым годами в мое отсутствие. И она возненавидела это. Он причинял ей боль, превратил ее жизнь в ад своей жаждой крови и насилия.