Римские вакации - [82]

Цезарь на мгновение задумался, а затем, догадливо агакнув, ловко совершил обходной маневр:

— Ну, а если как союзники? Отдельной, так сказать, боевой единицей, безо всяких церемоний, вполне автономно, сам себе голова. Посовещались, составили диспозицию согласно нужных пропорций, и айда молодцами-удальцами врага крушить. А? Тем более можно будет потом вам римское гражданство устроить.

— У нас своё гражданство имеется, — с достоинством ответил Боба.

— А что? Я хочу! — воскликнул с чрезмерным возбуждением Раис и широко зажестикулировал: — Понимаешь, там, все дела, мир посмотрим, себя покажем, с египтянскими девчонками пошалим…

— Пограбим! — прытко вставил заинтересовавшийся Серёга.

— …Ну и достопримечательности там всякие: пирамиды, Хеопсы и эти… как их там…

— Свинксы! — подсказал повеселевший Серёга и поднял палец: — Во как!

— А доставка бесплатно? — бдительно спросил Лёлик и недоверчиво поджал губы.

— Естественно! В лучшем виде! — радостно известил Цезарь и гостеприимно раскинул руки.

— Ну если так… — неуверенно начал Джон. — Вроде все высказались по существу… Мнения положительные… — он оглядел коллег: никто не возражал, а упоительно улыбавшийся Боба кивал столь убедительно, что колотил подбородком себя в грудь.

— Стало быть, твоё сиятельство, уговорил, — подвёл я итог. — Будем мы тебе союзниками!

— Ну вот и славненько! — воодушевлёно воскликнул Цезарь и пружинисто встал.

Мы также не замедлили слезть со скамеек; Джон, солидно откашлявшись, полез жать Цезарю руку, отчего тот пришёл в заметное изумление, ибо до практического применения данного обычая оставалось довольно-таки много веков.

— Да, кстати, а когда поход-то? — несколько запоздало спросил Лёлик.

— А завтра! — любезно ответил Цезарь. — Всё уже готово. Завтра на триеры и айда!…

— Однако! — потрясённо промолвил Лёлик. — Надо бы не спеша!…

— И вовсе не надо! — перебил его впавший в разухабистый кураж Раис. — Мотанём как на пропеллерах, раз-два и в дамки, без всяких там фиглей-миглей. И вообще: пришёл, увидел и, это самое… победил!

— Гм! — Цезарь заинтересованно поднял бровь. — Пришёл, увидел… Гм!… Сам придумал? — спросил он у Раиса.

Раис мгновенно насторожился и, тщательно, как на допросе, обдумав ответ, осторожно ответил:

— Да нет… В учебнике прочитал… По истории…

— Ага! — Цезарь уставился в потолок и вдумчиво забормотал: — Пришёл… победил… Чудненько!… Надо запомнить…

— Э-э, слышь… как тебя… папань, хорошо бы это дело спрыснуть! — нагловато намекнул Серёга, никогда и нигде не изменяющий своим принципам.

— Разумеется! — довольно подтвердил, оторвавшись от смакования крылатой фразы, Цезарь. — Как раз тут у меня вот-вот должен торжественный ужин произойти в честь начала компании. Так что не откажите в любезности почтить присутствием…

— И вовсе не откажем… а даже и почтим, — важно успокоил его Раис, с нежностью погладив своё брюхо.

Цезарь крепко потёр ладонями с видом олигарха, выгодно обтяпавшего дельце на миллиард, и нетерпеливо позвенел в гонг костяным молоточком. Почти незамедлительно появился из-за портьер раб в синей тунике, молча поклонился и замер в готовности. Цезарь поманил его, потом что-то прошептал на ухо, а затем обратился к нам:

— Только ужин ещё не совсем сейчас. Попозже. Так что вы пока отдохните, вздремните… Вас проводят… А потом позовут… — Цезарь кивнул рабу: — Проводи… — Цезарь на миг запнулся, но потом отрекомендовал уважительно: — … наших союзников.

Раб, глядя на нас настороженно, сделал приглашавший жест. Мы собрали манатки и направились за ним к двери, скрытой под занавесями.

Раис оглянулся и строго Цезарю порекомендовал:

— Только недолго!…

— Конечно! — прижал руки к груди Цезарь.

Пёс вылез из-за кресла и, недружелюбно поглядывая, пристроился за нами как пастух за стадом.

За портьерами оказался длинный коридор, в коем имелась насущная опасность налететь на изобильно расставленные непонятно по какому принципу постаментики со всякими бюстами, статуэтками и прочими финтифлюшками. Кое-где в коридор выходили двери, прикрытые занавесями; одна из них приоткрылась, девичий голосок что-то спросил у шедшего впереди раба, потом посвистал звонко, отчего предок собаки Баскервиллей ломанулся на зов как ошалелый, едва не опрокинув нас всех; занавесь откинулась шире, пропуская собаку, и я успел заметить премиленькое личико, тут же скрывшееся за опустившейся на место занавесью.

Коридор закончился дверью, выходившей в сад.

Раб повёл нас по дорожкам мимо разбитой вдребезги стараниями Бобы вазы, мимо фонтана за розовые кусты, покрытые благоухавшими бутонами, где обнаружилась беседка на высоком фундаменте с мраморными колоннами, овитыми не без изящества тёмно-зелёными побегами плюща. В беседке стояли полукругом широкие скамейки с наваленными на них пёстрыми подушками. Посередине помещался низкий круглый столик на трёх ножках.

Раб предложил нам располагаться. Раис попенял ему на то, что стол пустой, и потребовал доставить какого-нибудь провианта. Раб ушёл. Мы свалили амуницию на пол и развалились на скамейках. Крыша беседки прятала нас от солнца, давая приятную тень.

Раб принёс блюдо с фруктами. Мы, вкушая угощение, начали было рассуждать о перспективах предстоявшего военного рандеву, но вокруг было так тихо и покойно, так вкрадчиво шелестела листва, и так мелодично щебетали разнообразные птахи, что захотелось вздремнуть. Первым умиротворённо захрапел Серёга, прикрыв глаза кепочкой. За ним и все мы стали устраиваться поудобнее на предмет объятий Морфея. Только Раис подъедал остатки фруктов, да Лёлик чего-то выискивал в своей энциклопедии.