Римские вакации - [211]

— А почему тут посуды нет?! — совсем уж возмутился Раис. — Где посуда?!

— Ну так Макробий давно уж забрал… — промямлил Тит боязливо, словно и сам приложил руку к недостаче домашней утвари.

— Ну, микроб зловредный! — в сердцах выругался Раис. — Обещал ведь, что дом продаёт со всей обстановкою!

— Ну так стол же не уволок, — хладнокровно сказал Джон.

Боба похлопал по толстой столешнице и предположил:

— Его, пожалуй, и не уволочёшь!

Раис укоризненно покачал головой, затем прошёлся по атриуму, поглядывая по сторонам, отодвинул одну из портьер между статуями, тем самым открыв взорам неприглядное тесное помещение без окон, в котором смутно маячило нечто вроде топчана, заглянул туда внимательно, а потом воскликнул:

— Не, я не папа Карло! Я на такую коморку не согласен.

— А ещё комнаты есть? — озадаченно спросил Джон у Тита.

— В перистиле, — ответил наш вилик.

— Где? — не понял Джон.

— В перистиле, — повторил Тит и махнул рукой в сторону дальней стены, где светлел большой проём, в котором просматривались в дневном освещении краски свежей зелени.

Лёлик как справочная-автоответчик тут же внёс ясность:

— Перистиль — внутренний дворик с цветником или небольшим садом, окружённый галереей и помещениями.

Тит с уважением посмотрел на Лёлика и его книгу.

— Ну пошли, посмотрим, — сказал Джон.

Мы гурьбою прошли вперёд.

В конце зала сооружена была странная отгородка с двумя боковыми не достававшими до потолка стенками, по торцам оформленными мраморными пилястрами. Передней стенки не было. Проём размещался как раз в задней стене отгородки. Был он обрамлён рельефными наличниками из золотистого мрамора, отчего напоминал собою картину.

— А это ещё зачем? — спросил Раис.

— Так таблиниум это, — сказал Тит.

— Кабинет хозяина, — уточнил Лёлик и зачитал: — В таблиниуме хозяин дома держал свои рабочие записи, отсюда он отдавал распоряжения рабам и управляющим, вёл здесь деловые переговоры.

— Ну мы тут культурно отдыхать, а не дела делать… — пробормотал Джон.

Слева от таблиниума имелся глубокий закуток. Серёга заглянул туда и воскликнул:

— Гляньте, сундучок какой-то!

В закутке, действительно, стоял громоздкий крепкий на вид сундук. Над ним в стене устроена была глубокая ниша, внутри разрисованная человеческими фигурками и орнаментом из цветов и извивавшихся змей.

Раис строго спросил вилика:

— Это что за помещение? Ежели кладовка, то почему дверей нет?

— Это ларариум, — пояснил Тит таким тоном, словно нам сразу должно было стать всё ясно.

Лёлик немедля уставился в энциклопедию и с интонациями заправского лектора зачитал:

— Ларариумом называлось домашнее святилище. В нём находились изображения домашних богов Ларов. Как правило, в ларариуме хранились ценные вещи и деньги…

Раис прытко подскочил к сундуку, открыл его, заглянул туда с заблаговременным восторгом, словно доверчивый ребёнок в новогодний подарок, но затем произнёс разочарованно:

— Пустой…

— А ты думал, Микроб тебе казну оставил? — хохотнул Серёга.

— А сундучок-то знатный… — заметил Боба.

Сундук и в самом деле выглядел очень солидно. Сделан он был из толстых плотно подогнанных досок, щедро укреплённых фигурными медными загогулинами. В положенном месте имелась замочная скважина.

— Эй, Тит! Где ключ? — строго спросил Раис.

— Ну там… — неопределённо махнул рукой вилик.

— Будем здесь амуницию свою хранить, — изрёк Раис. — А то таскаемся по жаре с полной выкладкой.

— Дело говорит! — поддержал Серёга.

— Ну ладно, пошли дальше смотреть, — поторопил Джон.

С другой стороны от таблиниума имелся узкий коридор, в который выходили два дверных проёма, закрытых занавесями: справа и слева.

— Тут вот зимний триклиний, — вилик показал направо. — А сюда летний триклиний, — он показал налево, а потом с интересом уставился на Лёлика и его книжку.

— Лёлик, расшифруй, — скомандовал Джон.

Лёлик поправил очки и зачитал:

— Триклинием называлась трапезная в римском доме.

— Ага! — оживился Раис, быстро откинул занавесь справа и вошёл в помещение. Мы последовали за ним.

Комната в квадратов двадцать не баловала освещённостью. Свет в неё проникал только через размещавшееся под самым потолком вытянутое в ширину окно с бронзовым частым переплётом, в который вставлены были куски мутного неровного стекла. Посередине комнаты стояли три ложа со столом, выглядевшие несколько сиротливо. На крашеных в красно-коричневый цвет стенах висели большие мраморные барельефы, на которых мускулистые как культуристы воины в явно греческих доспехах динамично бились с таким видом, словно главное для них было не сокрушить врага, а продемонстрировать наиболее нарочитую позу.

Барельефы были потёртые, кое-где неровно сколотые, особенно по краям.

— А что это они какие-то неновые? — спросил критически Боба.

— Древние они. Их уже давным-давно из Сиракуз привезли, — ответил вилик.

— Что-то непохоже на туристический сувенир, — выразил сомнение Джон.

Тит наморщил непонятливо лоб, а потом дополнил:

— Прадед старого хозяина во время войны с Карфагеном участвовал в осаде Сиракуз. Вторым легатом был. Город долго осаждали, пару лет. Там какой-то зловредный механик был. Всё машины изобретал всякие вредительские. Не давал нам победить заслуженно…