Римские вакации - [192]

Глава 39

В которой герои освобождают себя от союзнических обяхательств и снова становятся свободными путешественникам, а также сортируют приобретенные сокровища.

Подъём состоялся ни свет, ни заря с центурионовских привычных уже команд, впрочем, в этот раз не слишком напористых, а местами даже где-то и мирных.

Утро только ещё еле-еле начиналось; слабый серый сумрак неубедительно предвещал предстоявший восход Солнца. Было не то что прохладно, а как-то сыро и неуютно. Тем не менее, коллеги вскочили быстро и споро, словно только этого и ждали. Каждый первым делом проверял наличие рюкзака, а потом начинал ухмыляться, глядя на мир нежно и вдохновенно. Лёлик с Раисом стали заглядывать в свои баулы и громко восхищаться, поглядывая друг на друга с презрением. При этом Лёлик то и дело напоминал о своей гениальной находчивости, выразившейся в сохранении древнего документа и употребления его в нужный момент, в нужном месте и по нужному назначению, а Раис монотонно поминал верёвочку, без которой, по его упорным словам, ничего бы и не вышло.

Я, делая разминательные упражнения руками, вышел к краю оазиса, встал там, разглядывая хорошо видимые с того места пирамиды. Их блеклые силуэты словно бы плыли как какие-то невесомые фантомы по тёмному небу, на котором ещё светили над самым горизонтом последние звёзды. Весь этот вид походил на акварель, нарисованную в сине-серой палитре на мокрой бумаге.

Вдруг на самом верху пирамиды Хеопса загорелась яркая точка. Она начала на глазах увеличиваться, приобретая светлое сияние и треугольную форму. Золотая облицовка вершины поймала лучи Солнца, ещё невидимого нам, но вот-вот собиравшегося подняться над Нилом.

— Эй, смотрите! — окликнул я коллег, приглашая полюбоваться нарождавшейся картиной.

Коллеги перестали галдеть, подошли и замерли рядом.

Грань Великой пирамиды стала на глазах окрашиваться сверху вниз в оранжево-золотистые цвета, при том словно бы начиная светиться изнутри. Пепельная тень поползла к земле, становясь постепенно синей, потом фиолетовой, а затем и карминной. Две другие большие пирамиды одна за другой вступили в световую симфонию. На фоне сиреневого на западе неба окрашенные восходившим светилом громады выглядели как некий фантастический сюжет — красочный и великолепный.

Наконец, пирамиды оказались полностью освещены Солнцем; небо на западе неуловимо, но быстро светлело, и казалось, что зрелище подходит к концу, но тут по граням пирамид, направленным на нас, забегали цветные тени, неуловимым образом проскользнув по палитре от приглушённого янтарного до ослепительного золота. И совершенно неожиданно, словно кто-то сдвинул рубильник, запустив действие, грани пирамид как-то по-особому отразили лучи поднявшегося над Нилом светила, и поток искрившегося золотистого сияния устремился в небо как от гигантского прожектора.

Хоть и происходило это беззвучно, но показалось — будто за порогом слуха, отозвавшись резонансом всего организма, грянул сверхъестественный оркестр в расширенном составе. От всего этого захватило дыхание, и мы замерли, потрясённые. Длилась сия фантасмагория совсем немного, сияние быстро растворилось в ставшем бледно-голубым небе, и как-то сразу видимые ландшафты приобрели вид дневной и обыденный.

— Ну ничего себе цветомузыка… — пробормотал Джон.

Мы зашевелились и стали осознавать окружавшую действительность в полном объёме.

Рощу наполняли разнообразные звуки: людские голоса на разные лады, мычание волов, запрягаемых в повозки, звучный птичий щебет, а заодно и надсадные вопли центурионов, торопивших с построением.

Мы навьючились амуницией и зашагали к колодцу, где как раз рабы заканчивали поить наших коней. Умывшись и попив вволю, мы стали забираться на своих аргамаков, что было затруднительно из-за весомого груза за спиной. Один раб из добрых чувств предложил Лёлику положить его рюкзак в повозку, на что Лёлик так обложил добряка, что тот отскочил ошпаренным котом.

Войско не быстро и не медленно построилось и двинулось дальше. Мы поехали немного сбоку, чтобы не глотать пыль, поднятую сотнями ног и копыт. Серёга с Раисом смотались к повозкам с провиантом и добыли сухих лепёшек, коими мы и позавтракали всухомятку, рассуждая при том: как совсем скоро сможем питаться достойно и полноценно в полное своё удовольствие.

Войско проходило мимо Летополя. Город казался вымершим: ни на стенах, ни перед ними никого не было, но при том городские ворота были распахнуты настежь.

— Что это они, сдаются на милость победителям? — поразмыслил Боба.

— Ну так конечно! — важно сказал Лёлик. — Небось, уже знают, что мы на раз-два города берём, вот и проявили смирение.

— Может, заскочим быстренько, поглядим чего да как? — предложил Серёга.

— Да ни к чему это теперь, — сказал Джон и покачал рюкзаком, отозвавшимся нежным позвякиванием.

Коллеги заухмылялись и все как один повторили действие, отчего произошёл целый хор приятных звонов, словно мы враз затрясли валдайскими колокольцами из благородных металлов. На эти заманчивые звуки стали оглядываться легионеры.

Лёлик зашипел предостерегающе:

— Тихо, тихо…

Некоторое время ехали молча, но особый наш груз наделял настроением карнавальным и шебутным. Хотелось не равномерного движения в составе организованного коллектива, а энергичных действий.