Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [9]

Когда таким образом был захвачен морской берег, в следующем (743-м) году началось покорение внутренних областей, значительно облегчавшееся возникшими среди среднерейнских германцев раздорами. Хатты не выставили обещанных ими отрядов для предпринятого год назад нападения на Галлию; тогда в порыве справедливого гнева, но вопреки всем соображениям политики сугамбры со всеми своими силами напали на земли хаттов, вследствие чего их собственная область, равно как и область их соседей на Рейне, была без труда занята римлянами. Затем и хатты без сопротивления подчинились врагам своих врагов; тем не менее им было приказано очистить берег Рейна и взамен этого занять область, принадлежавшую до тех пор сугамбрам. Римлянам покорились также и могущественные херуски, жившие еще дальше от моря, на среднем Везере. Жившие на нижнем Везере хавки, в предшествующем году выдержавшие нападение римлян с моря, теперь подверглись атаке с суши, и, таким образом, в обладании римлян оказалась вся область между Рейном и Везером, по крайней мере ее важнейшие стратегические пункты. Правда, как и в прошлом году, обратный путь римской армии едва не окончился для нее катастрофой. В узком проходе у Арбалона (местонахождение его неизвестно) римляне были со всех сторон окружены германцами; связь римской армии с тылом была нарушена; но безупречная дисциплина легионеров наряду с заносчивой самоуверенностью самих германцев превратила казавшееся неминуемым поражение в блестящую победу. В следующем (744-м) году подняли восстание хатты, не примирившиеся с потерей своего прежнего места жительства; но теперь они, в свою очередь, оказались в одиночестве и после упорного сопротивления были побеждены римлянами, причем понесли немалые потери (в 745-м). Жившие на верхнем Майне маркоманны, которым после занятия римлянами области хаттов римское нападение грозило в первую очередь, постарались избежать его, отступив в страну бойев, Богемию, здесь они уже были вне сферы непосредственного римского владычества и могли не вмешиваться в борьбу на Рейне. На всем пространстве между Рейном и Везером война была окончена. В 745 г. Друз смог вступить на правый берег Везера, в области херусков, и отсюда продвинуться до Эльбы; эту реку он т переходил, вероятно получив соответствующий приказ. Вовремя этого похода произошло немало жарких схваток, однако нигде сопротивление не увенчалось успехом. Но на обратном пути, который лежал, по-видимому, вверх по течению Заалы и оттуда к Везеру, римлян поразил тяжелый удар не от руки врага, но по прихоти слепого случая.

Римский полководец упал вместе с лошадью и сломал ногу; после 30 дней жестоких страданий он скончался в далекой стране между Заалой и Везером, куда до него не проникала ни одна римская армия; ок скончался на руках спешно прибывшего из Рима брата на тридцатом году жизни в полном сознании своих успехов и могущества; долго с глубокой скорбью оплакивали его кончину родные и весь народ; но, может быть, смерть была для него счастьем, ибо, взяв его из жизни молодым, боги избавили его от разочарований и горечи, которые особенно тяжело поражают сильных мира сего, тогда как светлый образ героя живет ноньше в мировой истории.

Смерть даровитого полководца не изменила общего хода дел. Его браг Тиберий своевременно подоспел, чтобы не только закрыть умершему глаза, но и энергично вновь повести войска на дальнейшее завоевание Германии. В течение двух следующих лет (746,747) Тиберий был главнокомандующим вйталии; за эти годы крупных столкновений не происходило, но римские отряды появлялись повсюду на пространстве между Рейном и Эльбой; когда же Тиберий потребовал, чтобы все племена официально признали римское владычество, заявив при этом, что такое признание он может принять лишь от всех племен одновременно, они подчинились все без исключения — в последнюю очередь сугамбры, которые по существу, конечно, пе признавали никакого мира. О военных, успехах, достигнутых Тиберием, свидетельствует предпринятая вскоре за этим экспедиция Луция До-миция Агевобарба. Будучи наместником йллирика, Домиций выступил, по-видимому, из Винделикии и оказался в состоянии отвести места для жительства одному скитавшемуся отряду гермундуров; во время этой экспедиции он достиг Эльбы и перешел ее, не встретив сопротивления. Маркоманны в Богемии были совершенно нзолиро-ваны, а прочая Германия на пространстве между Рейном и Эльбой сделалась римской провинцией, хотя далеко еще не мирной.

Мы можем лишь отчасти представить себе созданную в то время военно-политическую организацию Германии, так как у нас нет точных сведений о мерах для защиты восточной границы Галлии, которые были приняты в более раннее время; с другой стороны, большая часть порядков, установленных обоими братьями, была уничтожена в дальнейшем ходе событий. На Рейне по-прежнему находилась пограничная охрана; может быть, ее и хотели устранить, но все осталось по-старому. Эльба представляла собой политическую границу империи, подобно тому как в Иллирике такой границей служил в то время Дунай, но Рейн оставался линией пограничной обороны, и от прирейнских лагерей шли пути сообщения в тыл к крупным городам и гаваням Галлии. Главной квартирой во время этих походов служил «Старый лагерь», Castra vetera, как его называли впоследствии (Виртен близ Ксантена), — первая значительная возвышенность ниже Бонна, на левом берегу Рейна; в военном отношении «Старый лагерь» соответствовал приблизительно нынешнему Безелю на правом берегу Рейна. Этот пункт, занятый, быть может, с самого начала римского владычества на Рейне, был превращен Августом в крепость, господствовавшую над всей Германией; эта крепость, во все времена служившая опорным пунктом римской обороны на левом берегу Рейна, была расположена очень удачно для вторжения на правый берег, ибо она находилась против устья реки Липпе, судоходной далеко вверх по течению, и соединялась с правым берегом Рейна прочным мостом. Этому «Старому лагерю» у устья Липпе, вероятно, соответствовал у устья Майна Могонтиак, нынешний Майнц, основанный, по-видимому, Друзом; по крайней мере упомянутые выше территориальные уступки, которые римляне вынудили у хаттов, равно как и сооружения в горах Тауна, о которых будет сказано в дальнейшем, показывают, что Друз ясно понял важное военное значение линии