Римская Галлия - [52]

Поколения людей, живших в первые века после Р.Х., не переносили монархию поневоле, a сами хотели ее. Чувство, которое они по отношению к ней выказывали, не было ни покорностью, ни страхом, это было благоговение. Они охвачены были фанатическою привязанностью к власти одного, как другие поколения раньше страстно увлекались республиканскими учреждениями. Для человека естественно создавать религию из всякой идеи, которая наполняет его душу. В известные эпохи он воздает поклонение свободе; в другия времена боготворит принцип авторитета.

Глава третья Римское провинциальное управление и административная централизация

Галлия вошла в состав Римской империи в качестве provincia[574]. Слово это в те времена не употреблялось еще в смысле географического термина; оно обозначало собственно понятие подчинения Римскому государству[575]. Из него вытекало, что Галлия была, в теории и по праву, страною, находящеюся в подданстве y Рима[576]. На деле такое положение выражалось в том, что Галлия должна была управляться не собственными законами, a также не законами, определявшими государственное устройство самого города-властелина, но неограниченною и единичною властью наместника, посылаемого из Рима[577]. Таково происхождение римской административной системы.

Август разделил Галлию на четыре провинции – Нарбоннскую, Аквитанскую, Лугдунскую и Бельгийскую[578]. Такое деление близко соответствовало областям, на которые искони распадалась страна. В нем даже сохраняют существование два из прежних их имен[579].

При другом разделе всего провинциального мира, произведенном тем же императором между им самим и сенатом, он включил Нарбоннскую Галлию в состав сенатских провинций и оставил за собою Аквитанию, Лугдунскую и Бельгийскую области. Таким образом, в теории первая была «провинциею римского народа», a три последние – «провинциями цезаря». Фактически единственная разница в администрации этих провинций заключалась в том, что Нарбоннская управлялась проконсулом, назначаемым формально сенатом и действовавшим как бы от имени римского народа[580], между тем как в трех остальных проконсулом был сам император, представителем которого являлись в каждой особые наместники – legati Augusti[581].

Пересчитаем должностных лиц, составлявших персонал, занятый в администрации названных галльских провинций. В Нарбоннской, кроме проконсула, рядом с ним, стоял квестор, которому вверено было собирание налогов и других государственных доходов в области[582]. В каждой из трех остальных провинций находился легат с преторской властью (legatus pro praetore) и около него императорский прокуратор, занимавший место квестора[583]. Кроме того, двум особым прокураторам было поручено собирание некоторых специальных налогов, именно налога на наследство, и таможенных пошлин[584]. Всего-навсего, следовательно, во всей Галлии было десять должностных лиц, представлявших центральную власть, причем только четверо из них отправляли чисто административные функции. Каждый из них, конечно, был окружен довольно многочисленным персоналом подчиненных чиновников. У проконсула был помощник, которому он мог передавать часть своих прав[585]. Около него находилась еще группа «друзей», которых называли также comites или contubernales; это были молодые люди, обучавшиеся правительственной службе[586]. У него находилось в распоряжении, кроме того, несколько секретарей или писцов, пять или шесть ликторов[587] и достаточное количество apparitores или слуг с различным назначением. Но как бы многочислен ни был общий состав служащих, все-таки только четыре лица во всей стране обладали настоящей правительственной властью; четыре человека управляли всей Галлией[588].

Провинциальный наместник, как бы его ни называли – проконсулом или императорским легатом[589], был облечен тем, что римский правовой язык обозначал словом imperium. Под этим термином подразумевалось нечто совсем иное, чем современное понятие административной власти. Он держал в руках все полномочия государства[590]. Он командовал военными силами, если таковые находились в провинции. Он предписывал воинский набор и руководил им. Хотя он не сам собирал налоги и не он лично распоряжался государственными средствами, однако высшее руководство финансами принадлежало также ему. Затем он заведовал так называемою добровольною юрисдикциею: освобождение рабов, эманципация сыновей от отеческой власти и усыновление производились при нем и им утверждались[591]. Он же был носителем и высшего государственного суда. Он обязан был карать за уголовные преступления[592], имел право задерживать виновных, подвергать их телесному наказанию и даже смертной казни[593]. Он же разрешал гражданские тяжбы[594]; все могли обращаться к нему со своими процессами. это формально устанавливается императорскими конституциями; судил сам проконсул, или он назначал лиц, которым делегировал свои юрисдикционные права[595]. Правда, мы увидим, что рядом с такой проконсульской юстицией существовали в провинциях еще другие суды; но только его трибуналы были легальными в настоящем смысле слова, и все остальные судилища склонялись пред его властью, так как ему одному принадлежал