Рим. Прогулки по Вечному городу - [58]

Теперь я понимал, каким Рим был сто-двести лет тому назад: трава, цветы, покой. Я вспомнил симпатичную акварель Сэмюела Праута в Музее Виктории и Альберта. На ней изображены францисканец и несколько крестьян в переулке, на фоне полузакопанной арки Константина. Я посмотрел на арку: теперь она была видна вся, и вокруг нее ехали по широкой дороге автомобили, автобусы, «веспы», велосипедисты. Поворачивая, они исчезали за Колизеем.

5

Кассиры рады пропустить вас в Золотой дом Нерона, так как это — одно из наименее посещаемых мест в Риме. Глядя на эти комнаты, почти невозможно представить себе, каким дом был. Разве что понятно, что он был огромен. Гид ввел меня в темное помещение со сводчатым потолком, где на стенах еще сохранилась роспись — гирлянды и купидоны с крылышками, и указал мне на отверстие в стене, которое, как он сказал, проделали Рафаэль и его современники, когда залезали сюда копировать фрески. Глядя на развалины сверху, художники эпохи Возрождения, естественно, принимали их за пещеры или гроты и поэтому называли римскую настенную роспись pittura grottesca, отсюда и пошло слово «гротеск». Им сразу же очень понравились эти яркие, радостные маленькие «гротески», это было прекрасное решение проблемы — чем заполнить огромное число стен, которые надо было расписать в эпоху Возрождения.

Римские художники, расписывавшие интерьеры I века и населившие свои стены столькими купидонами и птицами, были бы, наверно, очень удивлены, узнав, что их крылатые питомцы в будущем разлетятся по стенам сначала Ватикана, а потом и всей Европы. Странно: кажется, именно тяжеловесный Уильям Кент, строитель знаменитых казарм Королевской гвардии, первым ввел эти изящные фантазии в Англии — как будто слон родил бабочку — но его работу в Кенсингтонском дворце очень скоро превзошли братья Адам, которые устроили целые миграции птиц и выпустили на стены целые стаи купидонов, не говоря уже о сфинксах и грифонах, от стен Сиона до Хейрвуд-хауса.

Ланчиани описывает Золотой дом как «волшебное место», но мне он больше напомнил павильоны Всемирных выставок — эту яркую примету нашей жизни периода между войнами. Дворец, погребенный под землей на целую милю, был захвачен Нероном после пожара 64 года н. э., на этом месте было построено здание, роскошно декорированное лучшими архитекторами того времени. В вестибюле стояла статуя его владельца высотой в сто двадцать футов, которую в правление Адриана перенесли в другое место, для чего потребовались двадцать четыре слона. Эта статуя претерпела множество изменений. Более поздние императоры то переделывали ее лицо, то вообще убирали голову и приставляли вместо нее свою собственную, так что эта фигура была то Титом, то Коммодом. Что сталось с этим колоссом — неизвестно, и вообще бесследное исчезновение довольно крупных вещей — вечная тайна позднего периода римской истории.

На землях вокруг Золотого дома были фермы, виноградники, рощи, полные дичи, зверинец, ботанический сад, серные ванны, питающиеся водой с Альбанских холмов — aquae Albulae, — поступающей по двенадцатимильному водоводу, соленые ванны со средиземноморской водой, тысячи великолепных статуй из Греции и Малой Азии. Некоторые залы дворца украшали геммы и перламутр. Одна из столовых поражала раздвигающимся потолком — он вдруг разверзался, и на собравшихся гостей сыпались цветы и проливались благовония, а в другой комнате был устроен планетарий, приводимый в движение специальными механизмами: гости могли наблюдать, как восходят и заходят звезды, движутся планеты по небесному своду из слоновой кости. Светоний рассказывает, что когда Нерон вступил во владение своим новым домом, он осмотрелся и заметил: «Наконец-то я живу, как человек». Однако ему недолго суждено было прожить в этом доме; мне показали комнату на развалинах с незаконченной росписью на стенах. По-видимому, в таком состоянии она находилась в момент смерти Нерона.

Кроме меня единственными посетителями развалин была французская супружеская пара. Они задали гиду добрую сотню вопросов, чем вызвали его крайнее раздражение, так как это был один из тех гидов, которые не любят, чтобы их сбивали с мысли. Одним из самых навязчивых вопросов, на который он ни разу не ответил внятно, был: «Ну, пожалуйста, расскажите нам, что случилось с Золотым домом после смерти Нерона?»

Ненависть людей к Нерону словно сосредоточилась на Золотом доме — этом экстравагантном свидетельстве его самовлюбленности, и потому Веспасиан и его сын Тит воспользовались возможностью сделать эффектный политический ход и вернуть эту территорию народу. Старому солдату Веспасиану, простому и сильному человеку, который любил навестить ферму, где воспитывалась еще его бабушка, и выпить из ее серебряного кубка, Золотой дом должен был казаться вызывающим и вычурным. Он отдал часть земли Нерона под строительство Колизея, а Тит впоследствии тоже урвал кусочек Золотого дома и устроил там Термы. Так что римский народ, который прежде лишь с отвращением смотрел на дом, был приглашен войти.

— А Нерон действительно сжег Рим? — все не отставали французы.