Рим или смерть - [25]

Если главнокомандующим станет Розелли, то Луи Наполеон не сможет больше утверждать, будто в Римской республике всем заправляют иноземцы – банда экстремистов якобинского толка да эмигрантов, искателей приключений.

Якобинцев Луи Наполеон выдумал, чтобы напугать своих благонамеренных буржуа, а вот эмигрантов среди защитников Римской республики и в самом деле было немало. Венгров, поляков, швейцарцев и… французов во главе с архитектором Лавироном. Человек высокого мужества и духовной стойкости, он некоторое время был другом Александра Ивановича Герцена. Познакомились они в Париже, в самый разгар французской революции 1848 года. Лавирон сражался в те дни на баррикадах Парижа, и даже когда революция была потоплена в крови и к власти пришел Луи Наполеон, он не отчаялся и решил вопреки всему продолжать борьбу.

Вот что рассказывает об этом Герцен в «Былом и думах».

«…Дело было потеряно. Лавирон скрылся. Он был судим и осужден заочно. Реакция пьянела, она чувствовала себя сильной для борьбы и вскоре сильной для победы – тут июньские дни, потом проскрипции, ссылки, синий террор. В это самое время однажды вечером сидел я на бульваре перед Тортони [Кафе в Париже], в толпе всякой всячины и, как в Париже всегда бывает – в умеренную и неумеренную монархию, в республику и империю, – все это общество впересыпку со шпионами. Вдруг подходит ко мне – не верю глазам – Лавирон.

– Здравствуйте! – говорит он.

– Что за сумасшествие?! – отвечаю я вполголоса и, взяв его под руку, отхожу от Тортони. – Как же можно так подвергаться и особенно теперь?

– Если бы вы знали, что за скука сидеть взаперти и прятаться, просто с ума сойдешь… Я думал, думал, да и пошел гулять.

– Зачем же на бульвар?

– Это ничего не значит. Здесь меня меньше знают, чем по ту сторону Сены, и кому же придет в голову, что я стану прогуливаться мимо Тортони? Впрочем, я еду…

– Куда?!

– В Женеву… так тяжко и так все надоело. Мы идем навстречу страшным несчастиям. Падение, падение, мелкость во всех, во всем! Ну, прощайте, и да будет наша встреча повеселее…

В Женеве Лавирон занимался архитектурой, что-то строил. Вдруг объявлена война «за папу» против Рима. Французы сделали свою вероломную высадку в Чивитавеккьи и приближались к Риму. Лавирон бросил циркуль и поскакал в Рим. «Надобно вам инженера, артиллериста, солдата?.. Я француз, я стыжусь за Францию и иду драться с моими соотечественниками», – говорил он триумвирам и пошел жертвой искупления в ряды римлян».

Такие вот «искатели приключений» сражались за Римскую республику!

Кто же лучше Мадзини знал, сколько лжи и яда в утверждениях папы Пия IX и Луи Наполеона!

Но он вел трудные переговоры с Фердинандом Лессепсом, посланцем Луи Наполеона, и стремился непременно заключить соглашение, пусть даже ценой серьезных уступок. И потому он не устоял перед требованиями депутатов Ассамблеи – главнокомандующим римской армии стал Пьетро Розелли, уроженец Рима, честный патриот и никудышный полководец.

Пока шли переговоры с французами, а корпус австрийцев готовился продолжить наступление, армия Фердинанда вновь подошла почти к окраинам Рима. На этот раз во главе армии встал сам король. Это должно было придать мужества его воякам. Генерал Ланца, однако, не слишком верил в любовь и преданность неаполитанцев королю и принял свои меры. Он не забыл урока, который ему преподал Гарибальди в сражении при Палестрине. Теперь впереди на марше была конница, за ней – королевская гвардия и два швейцарских полка, а замыкали колонну резервисты и полевая артиллерия. Всего двадцать пять тысяч.

У республиканцев в двух колоннах было лишь десять тысяч солдат. Вечером 16 мая выступили из Рима и всю ночь пыльной проселочной дорогой двигались к селению Дзагароло. Там, по сведениям разведки, расположились передовые части неаполитанцев. Легион Гарибальди шел в авангарде, и возглавлял эту маленькую колонну конный отряд.

На подходе к селению гарибальдийцев поразила странная тишина, царившая вокруг. Уж не притаился ли враг в засаде? Гарибальди выслал вперед разведчиков. Крадучись, пробрались они в селение… и не обнаружили там ни одного королевского солдата. Лазутчик донес генералу Ланца о приближении гарибальдийцев, и передовой отряд бежал, опустошив прежде Дзагароло.

Гарибальдийцы же были без обоза, весь провиант генерал Розелли передал своим двум бригадам, которые тащились сзади. Возглавить поход триумвират поручил ему, Розелли, и он не собирался ни с кем делить победные лавры. Гарибальдийцы возмущались, и лишь неунывающий Агуяр шутил, что так оно даже лучше – натощак бежать в атаку куда легче.

Но Розелли об атаке и не помышлял, он отдал приказ до подхода главных сил оставаться на месте. Между тем конная разведка доносила: враг отступил в полном порядке и занял позиции на холмах у города Веллетри. Оттуда дорога, ведущая из Рима, вся как на ладони. Гарибальди был в бешенстве – без риска не бывает победы, кто не рискует, тот не выигрывает. Увы, командующим был Розелли, и Гарибальди оставалось только ждать, а сколько – одному Розелли известно.

Наконец два дня спустя прибыл долгожданный приказ – выступить к Веллетри.