Рилла из Инглсайда - [45]
Возможно, Сюзан была несправедлива, связывая улыбку мистера Прайора с потоплением «Лузитании»[62], известие о котором стало передаваться из уст в уста, как только поступила почта. Но в ту ночь гленские мальчишки, все до одного, вышли на улицу и перебили ему все окна в неистовом порыве благородного негодования, вызванного преступлениями кайзера.
— Я не говорю, что они поступили правильно, и не говорю, что они поступили неправильно, — сказала Сюзан, когда услышала об этом. — Я только говорю, что сама была бы не прочь вместе с ними швырнуть несколько камней. Одно известно точно: в тот день, когда поступила новость о потоплении, Луна с Бакенбардами сказал на почте, в присутствии свидетелей, что люди, которые не сидят дома, после того как их предупредили об опасности[63], не заслуживают лучшей участи. Норман Дуглас буквально бесится и брызжет слюной, когда говорит об этом. «Если дьявол не заберет к себе этих мерзавцев, которые потопили «Лузитанию», то нет смысла в существовании дьявола!» — кричал он вчера вечером в магазине мистера Картера. Норман Дуглас всегда верил, что каждый, кто против него, выступает заодно с дьяволом, но даже такой человек иногда оказывается прав.
Брюс Мередит горюет об утонувших детях. Похоже, он горячо просил о чем-то в молитве в прошлую пятницу, но не получил того, о чем просил, и был немного разочарован. Но, услышав о «Лузитании», он сказал матери, что теперь понимает, почему не получил ответа на свою молитву: Бог был слишком занят, Ему надо было принять души всех тех людей, которые пошли на дно вместе с «Лузитанией». Ум этого ребенка, миссис докторша, дорогая, на сотню лет старше его тела. Что же до «Лузитании», то, с какой стороны ни посмотреть, это ужасное событие. Но Вудро Вильсон собирается написать об этом ноту, так что стоит ли огорчаться? Хорош президент! — И Сюзан гневно загрохотала кастрюлями. Она все чаще предавала президента Вильсона анафеме в своей кухне.
В один из вечеров в Инглсайд заглянула Мэри Ванс, чтобы сообщить, что она не против вступления Миллера Дугласа в армию.
— Эта история с «Лузитанией» меня доконала, — сказала Мэри отрывисто. — Если этот кайзер уже взялся топить невинных детей, пора кому-нибудь его осадить. Надо довести войну до конца. Я эту мысль медленно усваивала, но теперь целиком за. Так что я пошла и сказала Миллеру, что он может записаться добровольцем — я его не держу. Но старую Китти Дуглас не переубедишь. Пусть даже все корабли на свете будут атакованы подводными лодками и все младенцы утонут, Китти и глазом не моргнет. Но я тешу себя надеждой, что это из-за меня Миллер оставался дома, а не из-за прекрасной Китти. Возможно, я ошибаюсь… но мы увидим!
И они увидели. Когда в следующее воскресенье Миллер Дуглас вошел в гленскую церковь с Мэри Ванс, он уже был в военной форме. А Мэри была столь полна гордости за него, что ее глаза так и сверкали. Джо Милгрейв, сидевший в глубине церкви, под галереей, посмотрел на Миллера и Мэри, затем перевел взгляд на Миранду и вздохнул так тяжело, что все сидевшие в радиусе трех скамей от него услышали этот вздох и поняли, о чем он печалится. Уолтер Блайт не вздохнул. Но Рилла, с тревогой взглянув на него, увидела на его лице выражение, поразившее ее в самое сердце. Всю следующую неделю оно постоянно вспоминалось ей и отдавалось тайной болью в душе, хотя внешне казалось, что основная причина ее страданий — приближающийся концерт молодежного Красного Креста и связанные с ним хлопоты. Простуда Ризов, к счастью, не превратилась в коклюш, так что с их номерами дело уладилось. Но многое другое, от чего зависел успех всей затеи, висело на волоске; а накануне концерта пришло письмо от миссис Чаннинг, в котором она выражала сожаление, что не сможет приехать и выступить. Она должна была срочно выехать к сыну, который во время пребывания в Кингспорте, куда перевели его полк, заболел воспалением легких и находился в тяжелом состоянии.
Члены комитета по организации концерта смотрели друг на друга в растерянности и ужасе. Что же делать?
— Вот что выходит, когда полагаются на помощь со стороны, — сказала Олив Керк сварливым тоном.
— Мы должны что-то придумать! — воскликнула Рилла; в таком отчаянном положении было не до того, чтобы обращать внимание на тон Олив. — Мы везде развесили объявления о концерте… и придут толпы народу… даже из города приедут большой компанией… а у нас и так было мало музыкальных номеров. Мы должны найти кого-нибудь, кто споет вместо миссис Чаннинг.
— Не знаю, кого тебе удастся найти в последний момент, — сказала Олив. — Ирен Хауард могла бы спеть; но мало надежды, что она захочет помочь, после того как ее здесь оскорбили.
— Кто ее здесь оскорбил? — спросила Рилла тоном, который обычно называла «холодно-сухим». Но, как ни был этот тон холоден и сух, он не устрашил Олив.
— Ты ее оскорбила, — заявила она без обиняков. — Ирен все мне рассказала… она была буквально
