Рихард Зорге: заметки на полях легенды - [12]

Один из разделов его доклада носил заголовок "Облик Зорге без элементов шпионских романов". В этом разделе Микумо поставил ряд проблем, связанных с обликом Зорге, которые вызывают у него размышления. Одна из них касалась судьбы Зорге. Микумо считает, что облик "трагического героя" создан для Зорге в значительной степени искусственно. В частности, Микумо не верит в то, что Зорге наверняка был бы расстрелян, если бы смог вернуться в СССР. ("ХХ век и дело Зорге", с. 61.)…"

А.Г. ФЕСЮН

Следующий исследователь, А.Г. Фесюн в своих вступительной статье и комментариях, составленных к опубликованным им архивным документам "Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы", видит тему, связанную с отношением Сталина к Рихарду Зорге, следующим образом:

"…Зорге подчинялся приказам Центра и оставался в Японии до ареста в октябре 1941-го, хотя и считал, что его группа выполнила свои функции в этой стране (о чем сообщал в Москву). С конца 1939 г. Зорге слал сообщения о том, что состояние здоровья радиста М. Клаузена угрожающе, что он сам и один из его ближайших соратников слишком долго безвыездно живут в Японии, что это вызывает недоумение у иностранцев, что Центр не сообщает им даже предположительно об их будущем, что заставляет их быть уклончивыми и неконкретными при расспросах.

Уже в середине 1939 года Зорге не вполне представлял, что он должен делать, и это не могло не сказаться на его настроении. Однако, при всей самостоятельности, Зорге нельзя назвать недисциплинированным человеком.

Отдельно следует остановиться на подозрительности, с которой относились к Зорге и его донесениям в Москве начиная со второй половины 30-х годов. Общепринятым объяснением таковой является неоднократная кадровая смена руководящего состава ГРУ. Зорге был официально зачислен в 4-е Управление РККА при Берзине, а казнен японцами при Голикове. Все предыдущие "Дорогие Директора" были расстреляны; а от двоих из них (Берзина и Урицкого) он лично получал задания. Таким образом, налицо была связь с врагами народа (кстати, среди его друзей этой категории можно назвать и К. М. Римма[2], соратника по китайскому периоду, расстрелянного в 1938 году, и Льва Боровича[3] — резидента ГРУ в Шанхае с псевдонимом Алекс, через которого в Москву шли от Зорге многие материалы, расстрелянного в 1937 году, и, наверняка, многих других, включая О. Пятницкого, шефа международного отдела Коминтерна), что, как можно себе представить, не могло не наводить бдительных людей в НКВД, да и в самом ГРУ, на определенные мысли. В этой связи очень интересны не подтвержденные никакими документами и отрицавшиеся ранее официальными источниками глухие слухи о том, что в конце 30-х годов Зорге все же было предложено вернуться отдохнуть на Родину. Зорге не мог не знать о массовых репрессиях — как по открытым данным, так и из информации от перебежчика Генриха Люшкова…, и, понимая, какая участь его ожидает, вежливо отказался, сославшись на ценность поступающей информации и невозможность его отсутствия на месте в такое тревожное время. Центр счел такое непослушание подтверждением своих худших подозрений в отношении Зорге, урезал финансирование резидентуры и перестал посылать курьеров. И лишь исключительно важные сведения, которые Зорге сообщил в дальнейшем, не дали Центру возможности окончательно поставить на его группе крест.

Повторим, что не располагаем никакими документальными подтверждениями версии, которую весьма расцвеченно излагает В. Суворов (В. Резун) в книге "Ледокол", в главе "Почему Сталин не верил Рихарду Зорге?". Бывший 1-й заместитель начальника ГРУ А. Г. Павлов, комментируя данный момент, сказал: "…в руководстве приняли решение о расформировании группы Зорге и отзыве его в СССР, которое вскоре было отменено"[4].

"…Похоже, Зорге уже тогда вполне реально оценивал ситуацию в СССР при сталинском режиме, но ему просто некуда было деваться. Когда в ноябре 1935 года А. Куусинен находилась в Москве в промежутке между своей первой и второй поездкой в Японию, ей удалось встретиться с Нииро Виртаненом, одним из нелегалов ГРУ в Китае, который рассказал ей, как незадолго до ее прибытия, где-то в августе того же года, он случайно встретил в Москве вызванного туда Зорге, с которым они были давно знакомы.

"В гостинице "Новомосковская" они провели приятный вечер. Зорге как всегда много пил и рассказывал о себе с большой откровенностью. Ему было уже невмоготу шпионить на русских, но он не знал — как вырваться, как начать новую жизнь. Он чувствовал, что в СССР ему быть опасно, а вернувшись в Германию, он рискует быть арестованным гестапо. Все его маневры между двух огней могли окончиться крахом, и не оставалось никакого другого пути, кроме как вернуться в Японию"[14]…"

В качестве доказательства мы можем видеть два действительно интереснейших документа, опубликованных в издании А. Фесюна.

Сразу поясню, что "Инсон" — это псевдоним Рихарда Зорге, начиная с июня 1941 года.

"…Документ N 38

Истоки политического недоверия ИНСОНУ

1. В течение продолжительного времени ИНСОН работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народ продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать ИНСОНА. Так, например, бывший начальник 2 отдела КАРИН являлся немецким шпионом и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность КАРИНА начальником отдела ИНСОН работал в Японии. Начальник японского отделения ПОКЛАДОК являлся японским шпионом.