Рихард Зорге. Кто он на самом деле? - [61]

Доктор Лили Абегг, корреспондент «Франкфуртер Цайтунг» на Дальнем Востоке, вспоминает:

«Собственно говоря, как человек Зорге был очень приятен и даже мил, если хотел этого… Он не терпел глупцов или людей, казавшихся ему неинтересными. В таких случаях он не скрывал своего презрительного отношения, а его сарказм мог переходить все границы».

И чем дальше по жизни, тем больше сарказма.

Генерал Уиллоуби по отзывам людей, знавших Зорге, дает такой его портрет:

«В физическом отношении Зорге был крупный человек, высокий и коренастый, с каштановыми волосами. Как заметил один из его знакомых японцев, с первого взгляда на его лицо можно было сказать, что он прожил бурную и трудную жизнь. В выражении глаз и линии рта сквозили надменность и жестокость. Он был горд и властен, сильно любил и горячо восхищался теми, чьей дружбы он искал, но был безжалостен к остальным и откровенно ненавидим ими. Многие его японские коллеги по печати видели в нем типичного головореза, высокомерного нациста и избегали его. Он был горячий человек, любивший сильно выпить и привыкший часто менять своих любовниц. Известно, что за годы службы в Токио он находился в интимных отношениях примерно с 30 женщинами. И все же, несмотря на увлечение женщинами, запойное пьянство и тяжелый характер, он ни разу не выдал себя…»

Тот факт, что Рихард Зорге пил, западными исследователями не оспаривается как факт общеизвестный, а советскими стыдливо опускается. Друг Зорге, немецкий дипломат принц Урах, вспоминал:

«Выпивая, он проходил все состояния пьяницы: экзальтированность, слезливую униженность, агрессивность, паранойю и мегаломанию, делириум, ступор и серое одиночество похмелья, которое можно было разогнать лишь новой порцией алкоголя».

В нетрезвом виде он бывал агрессивен, иной раз ввязывался в драки, но даже в самом пьяном состоянии никогда не говорил лишнего. Контрразведчик Ивар Лисснер решил как-то раз проверить Рихарда на предмет знания русского языка.

«Однажды я принес русскую газету и положил ему на стол. Русским я владел свободно. “Прочтите это!” – сказал я. Зорге уже успел выпить добрых пятнадцать порций виски. “Прочесть это? Да надо быть не в своем уме!” – и от его хохота, как обычно, стены заходили ходуном».

(Интересно, а каким образом конрразведчик ухитрился не знать, что Зорге – сын русской матери? Тот ведь жил и работал под своей фамилией и, в общем-то, не скрывал свою подлинную биографию, а лишь ее… скажем так, корректировал.)

Много для понимания этого характера дает известная фотография Рихарда Зорге токийского периода. Он стоит возле укрепленной на небольшом столбике таблички, на которой написано что-то по-японски и дан английский перевод: «HANDS OFF», что означает дословно: «Руки прочь!». Рихард ухватился за столб рукой, поставил ногу на его основание и с вызовом смотрит с объектив. Собственно, сюжет этого снимка может считаться символом работы разведчика. Ну а что касается вызова, то это уже личная особенность самого Рихарда Зорге, для которого вся жизнь была: «И вечный бой – покой нам только снится…». И пока что он выигрывал этот затяжной многораундный матч.

Почему Сталин не поверил Зорге?

Среди легенд о Рихарде Зорге самая популярная, наверное, та, что он – именно он! – предупредил Центр о точной дате начала войны, а Сталин не принял его телеграмму во внимание. И потом, когда ход событий обнаружил его неправоту, не мог простить Зорге, что разведчик оказался прозорливей.

Из публикации в публикацию кочуют всемирно известные радиограммы «Рамзая», преданные гласности сразу же после его «реабилитации», на волне всеобщего интереса.

11 апреля 1941 г.

«Представитель генштаба в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Европе начнется война против Советского Союза».

15 мая 1941 г.

«Нападение Германии ожидается с 20 по 22 июня».

21 мая 1941 г.

«Германия сконцентрировала 9 армий, состоящих из 150 дивизий, против СССР».

И, наконец, та самая, знаменитая:

15 июня 1941 г.

«Нападение ожидается рано утром 22 июня по широкому фронту».

Выглядят они эффектно. По крайней мере, вполне в духе фильмов про разведчиков, только приписки «Юстас – Алексу» не хватает. Но это эффектность для массового зрителя. Дело в том, что настоящее разведдонесение обязательно содержит ссылку на источник. А если ссылка нечеткая, то Центр еще непременно, со скрупулезной занудностью уточнит: «Доложите о ваших источниках – кто они?» Но допустим, что эти ссылки выпали в ходе написания книг и статей. В конце концов, важно не кто сказал, а что сказано. Зачем загружать читателя лишней информацией?

Так почему же Сталин не поверил Зорге? Неужели действительно потому, что эти сообщения не укладывались в его собственные прогнозы? Несерьезно как-то, умным был человеком Иосиф Виссарионович, умным и не склонным абсолютизировать собственное мнение. Или, может быть, начальник Разведупра побоялся доложить о радиограммах Зорге: говорят, он был пуглив и доводил до сведения «самого» лишь то, что тому угодно было услышать. Но, если он был пуглив, то должен понимать, что, начнись на самом деле война и раскройся такое недонесение – ему святят трибунал и «вышка». Пугливые люди как раз стремятся докладывать все, чтобы переложить тяжесть ответственности на плечи начальства. Так в чем же дело? Или, может быть, все вообще было совсем иначе?