Ригведа — Религия и идеология русского народа - [53]

Уничтожить в себе вполне возможность возбуждения (ременного опьянения от принятия пищи, питья или особенных внешних условий, и усиления вследствие этого своего животного сознания и ослабления сознания духовного "я", не может ни один человек, пока он живет в теле. Но если человек и не может вполне уничтожить в себе эту склонность с возбуждению, то всякий может довести ее в себе до самой меньшей степени. И в этом-то и состоит предстоящая всякому человеку борьба с грехом опьянения…

Чтобы избавиться от греха опьянения человеку надо понимать и помнить, что известная степень возбуждения в известные времена и при известных условиях свойственна человеку, как животному, но что при пробудившемся в мм сознании человек должен не только не искать этих возбуждений, но стараться избегать их и искать состояния наиболее спокойного, такого, при котором могла бы во всей своей силе проявляться деятельность его разума, та деятельность, следуя которой возможно достижение наибольшего блага, как своего, так и людей, и существ, связанных с ним…

Для того же, чтобы достигать этого состояния, человек должен начинать с того, чтобы не увеличивать для себя того греха опьянения, к которому он привык и который стал обычаем его жизни. Если в обычай жизни человека вошли уже известные привычки опьянения, повторяющиеся в известные времена и признаваемые всеми окружающими необходимыми, пусть он продолжает эти привычки, но не вводит новых, подражая другим или сам придумывая их: если он привык курить папиросы, пусть не приучается к сигаретам или опиуму; если привык к пиву или вину, пусть не приучается к более опьяняющему. Пусть не увеличивает тех средств возбуждения, к которым он привык, и он уже сделает очень много для избавления себя и других от греха опьянения. Только бы люди не вводили новых приемов греха, грех бы уничтожился, потому, что начинается грех, когда еще в нем нет привычки и легко победить его, и всегда были, есть и будут люди, освобождающиеся от греха…

Если же человек уже твердо сознал безумие греха опьянения и твердо решил не увеличивать тех обычаев опьянения, которые стали ему привычными, — пусть перестает курить, пить, если он имеет уже эти привычки, пусть перестает принимать участие в торжествах, в которых он прежде участвовал; пусть перестает делать возбуждающие достижения, если он привык их делать…

Если же человек освободился от тех искусственных привычек опьянения, в которых он уже живет, пусть он начинает освобождаться и от тех состояний возбуждения, которые производят в известная пища, питье, движение и обстановка…

Хотя и никогда человек, пока он в теле, не освободится вполне от состояния возбуждения и опьянения, производимых пищей, питьем, движениями, обстановкой, — степень этих состояний может быть уменьшена до самого малого. И чем больше освободится человек, пробудившихся к сознанию, от состояния опьянения, чем яснее будет его разум, тем легче ему будет бороться со всеми другими грехами, тем больше получит человек истинного блага и тем больше приложится ему блага мирского, и тем больше он будет содействовать благу других людей…

Человек, с пробудившимся в нем сознанием не есть самобытное, само себя удовлетворяющее существо, могущее иметь свое независимое благо, а есть посланник Бога, для которого возможно благо только в том мире, в котором он исполняет волю Его. И потому человеку услужить своей отдельной личности так же неразумно, как неразумно работнику служить своему орудию труда, беречь свою лопату или косу, а не тратить ее на предназначенной работе; кто сохраняет свою плотскую жизнь, тот теряет жизнь истинную, и только тратя жизнь плотскую, можно получит жизнь истинную…

Заставлять других людей работать для удовлетворения своих потребностей так же неразумно, как неразумно бы было работнику разрушать или портить орудия работы своих сотоварищей для того, чтобы сохранить или улучшить то орудие, которым он, тратя его, должен производить ту работу, к которой приставлен и он, и его товарищи…

Но кроме того истинного блага, которого лишает себя человек, освобождая себя от труда и накладывая его на других

людей, такой человек лишает себя и того мирского животного блага, которое предназначено человеку при естественном телесном труде, нужном ему для удовлетворения своих потребностей…

Наибольшее благо своего отдельного существа человек получит от упражнения своих сил и отдыха, когда он будет жить инстинктивно, как животное, трудясь и отдыхая ровно столько, сколько это нужно для его животной жизни. Но как скоро человек искусственно перенесет на других труд, устроив себе искусственный отдых, он не получит наслаждения от отдыха…

Человек трудящийся получает истинное наслаждение от отдыха; человек же праздный, вместо отдыха, который от хочет себе устроить, испытывает постоянное беспокойство и, кроме того, этой искусственной праздностью уничтожает самый источник наслаждения — свое здоровье, так что, расслабляя свое тело, лишает себя возможности труда, а следовательно, и последствий труда, истинного отдыха, и порождает в себе жестокие болезни…

Таковы последствия праздности для согревающего; для окружающих пагубны последствия этого греха, во-первых, в том, что если есть один человек, неработающий, то есть другой, умирающий с голода; во-вторых, то, что люди мало думающие, не зная того недовольства, которое испытывают люди праздные, стараются подражать им и вместо добрых чувств испытывают к ним завистливые, не добрые чувства. Вот это-то должен знать всякий человек, желающий бороться с грехом праздности…