Риголетто - [7]

Ой, братцы, сколько же я всего за последние сутки !

Приняла меня тетя-врач. — Не беспокойтесь, кардиограмма хорошая. — А почему же оно стучит? — Наверное, на погоду. Или от позвоночника. У меня у самой голова целыми днями . — А вдруг, — спрашиваю, — это ч т о – т о  е щ е ? — С «чем-то еще» — не ко мне, к психологу. — У вас и психолог есть? — По закону об оккультно-мистических услугах в здравоохранении — и психолог, и экстрасенс. — Экстрасенса мы уже проходили. — Тем более. Сходите к психологу. Очень востребованный специалист. Запишу вас. Утром у него, — говорит, — есть окошечко.

Кое-как до дома доплелся. … Ни слова даже про . Как же ты все-таки, думаю, не заметила? Ты ведь мать… Твою мать. Извините, товарищи. Кажется иной раз, проще тяжелым чем-нибудь, чем с дурой такой… То есть — нет, разумеется, но вы меня поняли. Ужином ее покормил. Так, мол, и так, , в командировку длительную отбыла наша . Капитанская дочь, не тебе объяснять. Сидит, смотрит, как мумия. В другом уже измерении…

Свет зажег, огляделся. Вещи все на своих местах, а без Лины — будто и не свои. Прямо не верится. Обычно воображаешь себе: ну, мамочка, она все-таки… скоро восемьдесят, Люся — тоже, смирился уже, но без  — невозможно представить, нет! Обойдется, может? Всегда обходилось — мало я в ситуации попадал? Хотя Лина моя, если чего задумала… Мысль: а ну как решила она меня повоспитывать, попугать? Необыкновенная, конечно же, девочка, но кто уедет так — от всего? И снова — ключи. Ба-бах! (Хватается за голову.) Как если фуражку бы нахлобучили — номера на́ три меньше, чем у меня! Лег, только прикрою глаза — начинается… Возня, крики, прожектора́. Привести в исполнение! И — нож за , туда, где артерия. Целую ночь промаялся, а ведь рано вставать, мне же сегодня с утра — к психологу.

Психолог… Тот еще кекс, согласны со мной? Такой… обходительный, на официанта похож, на позавчерашнего. — У меня сейчас, — говорит, — нету времени на всю историю, но случай ваш не представляется чем-то из ряда вон. Вы типичный патологический альтруист. Жить надо исключительно для себя, не заморачиваясь идеями всякими , особенно что касается дочери. Слышали песенку? «Сердце красавицы склонно к -е-не и к -е-не, как ветер мая». У дочери вашей, дочурочки, — расстройство внимания с . Это не я говорю, святая наука в моем лице. Впрочем, ведь я не ее консультирую. Выбросьте из головы. Вы и так слишком  в проблемы супруги своей и отца с матерью, а уж насчет детей — последнее дело расстраиваться. Как в самолете: кислородную маску сперва на себя надень, а потом на ребенка напяливай. Я потому с вами столь подробно беседую, что сам через это все проходил. Больничный вам выпишу: поболейте, порешайте  — отдохнете, расширите кругозор…

Чего улыбаетесь? Вам тоже назначил ? (Удивленно оборачивается.) А? Что? Нет, не Максим Валерьевич. Не помню, но точно как-то еще. Минуточку, так вы сами — относитесь к поликлинике? Нет? А как? Вы, что же, не прикрепленный контингент, получается? Просто с улицы? Музыканты, артисты, химики? Типа подполье культурное? Как я сразу не распознал?.. Чудеса. Ладно, не суть, гори оно, всего и осталось-то…

ГАМАЮНОВЫМ овладевает апатия. Он то ли выдохся, то ли охладел к слушателям. Конец исповеди дается ему с трудом.

Короче, он говорит: — Историю кому-нибудь свою расскажите. Вы не алкоголик случаем, нет? Жаль. А то общества анонимных алкоголиков теперь при каждом районе созданы. Анонимные — название одно: все там друг с дружкой вот так вот — повязаны. Как говорится, . Знаете что, Гамаюнов? Идите-ка прямиком туда. Попроситесь как следует, люди они сердобольные, а как расскажете до конца, так и выяснится, что ничего в вашей истории нет ни страшного, ни особенного. (После паузы.) И последнее: фотографии дочери уберите куда-нибудь с глаз долой.

ГАМАЮНОВ снова достает фотографию Лины и долго смотрит на нее.

Тут мы на даче, купаем . Сколько здесь ей? Четыре, пять? Всегда просила меня эту карточку чужим не показывать: засмеют. А недавно увидела: — Все равно, пап, той девочки больше нет, это уже не я… С глаз долой?.. К чертовой матери!

ГАМАЮНОВ рвет фотографию, швыряет ее на пол.

Смотрит на то, что совершил.

Господи Боже мой… Нет, невозможно! Нет!.. (Ползает по полу, собирает обрывки.) А вот и проверим… Господи, сделай, чтоб  передумала, чтобы у них разладилось! Ведь у тебя не бывает — «обжалованию не подлежит»? Чего тебе стоит? Я разве о многом прошу? Как в книжках — стихийное бедствие, маленькое — буран, метель. Кому я, в самом деле, подсказываю? Ну же, пожалуйста, прояви себя. А взамен… Даже не знаю, чего предложить. Ведь я никогда ни о чем не просил. Очень сложно, да? Просто вернулась, вошла. Я бы обнял ее… Вот так.

Телефон ГАМАЮНОВА издает трубные звуки.

(Обнадеженно.) Быть не может! Ой, да где? Где же он? (Ищет в карманах, пытаясь найти телефон.) Деточка моя, я сейчас, моя доченька, девочка… (Находит наконец.) Номер чужой, не …