Ригодон - [52]
– Где мы находимся?… На каком вокзале?
– Какой-то новый… ничего не написано… нет вывесок…
– Ты уверена?
Она ищет… я не уверен, что Фелипе умеет читать… характерно, что никого на платформах не осталось, никого на деревянном перроне… все, и взрослые и дети, спустились… я вижу их внизу, на щебенке, они не ушли далеко… ах, маленькие кретины!.. Вот они, никакой ошибки, никакого преувеличения, все кривоногие, большие головы наклонены к плечу, от четырех до десяти лет, примерно… маленькие слюнявые Квазимодо… я тоже ищу название вокзала… нет! Как в Оддорте… и служителей тоже не видно… по-моему, это временный вокзал, который смонтировали после бомбардировок… он возведен ненадолго… вокзал-неотложка… во всяком случае, отлично виден порт… и суда с винтами в воздухе… подходяще для локомотива в облаках?… Не стал бы судить… фантасмагория? Возможно! Следствие лихорадки… но что касается этих пакетботов с задранной кормой, то я абсолютно убежден!.. Vide Thomas! Vide latus! Але там, внизу, на мелкой гальке, вся эта клика, слюнявые малыши и нелепые путешественники, совершенно ничего не видели… мы, мы доминировали!..
– Доктор! Доктор, вот они!
Они давно уже спустились! Она хотела сказать, эти недоноски… она была слишком озабочена своим кашлем… она ничего не видела… она безутешна… они выбрались из-под своих брезентовых чехлов… конечно же, никто им не помогал…
– Они подходят!.. Подходят!
– Они вас не укусят!
Одиль и ее кровохарканье… что за история!
– Мне им нечего дать, доктор!
Черт побери, и нам тоже… вот уже восемь дней, как мы съели последнюю буханку хлеба… совершенно истощены, абсолютно отупели, и еще выслушивать эти глупости!.. Нет уж, увольте!.. Я думаю о нас, о нашем состоянии, о маршруте… какой маршрут? Это, должно быть, еще одно милое подстегивание «смелого малыша»! Мне скоро семьдесят… вероятно, в 1896-м я впервые услыхал это стимулирующее «смелее, малыш!». Это сказал мой дядя, мы ехали через Каррусель, он шел навстречу, открывать свою лавочку на улице Сен-Пер… я с матерью направлялся на улицу Дрюо, к магазинчику на улице Прованс, где она чинила кружева… дорога через Каррусель бесконечна… речь не идет о прогулке… моей бедной матери не до развлечений, мне тоже… потому нет необходимости в этих «смелее, малыш!» Я прекрасно справлялся один… мой подлец-дядюшка полагал, что я должен выработать привычку мчаться на работу… однако мы с матерью не мешкали… на омнибусе быстрей, но это стоило пять су на двоих…
Рискую вам надоесть!.. Ах, утомительная привычка стариков сиять отраженным светом своей юности, ее мельчайшими безделицами, пи-пи на близких, коклюш в грудном возрасте, грязные пеленки… я вижу этих младенцев ежедневно в своей газете, сфотографированных со спины, анфас или в профиль, таких довольных собой, разодетых, таких созревших для вивисекции и таких счастливых, избалованных, это столь же популярные звезды, как похититель детей с улицы Торшон или суперстар Брилльянтин… грозные правители… фантастические маршалы ветра… я бы их всех запечатлел в мраморе, чтобы отчетливо представить их анатомическую природу с мозжечком, поджелудочной железой, простатой…
Ну же!.. Ну же! Вернемся к нашей хронике!.. Я снова теряю вас, то и дело… неладно с моей головой, кирпич, вы же знаете… это не причина… я говорил вам о фотографиях, о нарциссизме, о высокомерии полутрупов… о, это очень просто! Не только алкоголь, авто, каникулы… фотография сделала главное, заставила человека, весь этот вид, вернуться к допещерной эпохе… вы видите их каждодневно, сфотографированных в актерской истерии, откройте вашу любимую газету, от помещенных в ней фотографий сгорела бы со стыда любая горилла… это похоже на скальные фрески… для братьев Люмьер… а теперь оглянитесь вокруг и затем раскройте вашу ежедневную газету… эти физиономии в очках, с локонами… я не могу говорить… Как и просить извинения… три моих неизменных правила!.. Так сказать, обновление стиля!.. Кусто, «Юманите», Сартр, Ложи, Архиепископ… попортили себе кровь… и еще сотня! Тысяча других! Которые никогда не поправятся!.. Которые еще дрыгают ногами в своих могилах… и этот тщедушный человечек, такой ничтожный Вайян,[53] который получил Гонкуровскую премию только за то, что стал моим явным убийцей, и хотя на деле он – половая тряпка, я все время ожидаю от него любой пакости, а потому специально «не высовываюсь», затворившись в своем саду в Медоне, департамент Сена-и-Уаза…
О, как они меня ненавидят! Просто лопаются от ненависти!.. Но меня невозможно подделать и списать у меня невозможно!
– А он еще жив?
– Да нет!.. Невозможно!.. Его расстреляли двадцать лет назад!..
У каждого своя мечта, свои идеалы!.. Для них я больше не существую!.. И я еще смею говорить о Справедливости!.. Это не мои «бледные ноги» карабкаются наверх, к нобелевским глупцам-лауреатам, чтобы принудить их обеспечить меня рентой… двумя рентами!.. Одну за роман! Другую – за Мир!.. Мои «бледные ноги» думают только о том, как бы меня угробить, принести мою протухшую тушу в жертву великому Идолу…
В том состоянии, в котором я нахожусь, и в моем возрасте, нельзя никому спускать… я обязан вам отчитываться, тем хуже, если я немного отклонюсь!..
Роман «Путешествие на край ночи» (1932) — одно из ключевых произведений французской литературы XX в., обладающих зарядом огромной эмоциональной силы. Это бурлескная и горькая исповедь прошедшего сквозь «всеобщее свинство» Первой мировой войны и разуверившегося в жизни интеллигента.
Скандальный и шокирующий роман Луи-Фердинанда Селини — одно из классических произведений французской литературы XX века. Написанный в 1936 году, он широко представил колоритную картину жизни и нравов парижского дна. Посвященный юности писателя, роман «Смерть в кредит» оказал огромное влияние на молодежные движения второй половины XX века.
Перед вами первое издание на русском языке романа «Север» классика французской литературы, одного из самых эксцентричных писателей XX века Л.-Ф. Селина (1894–1961). Как и все другие книги автора, они автобиографичны.По обожженной войной Европе скитаются четверо: сам Селин, его жена Лили, друг Ле Виган и кот Бебер, ставший самым знаменитым котом во французской литературе. Это главные действующие лица, все остальные – эпизодические персонажи: генералы без армий, начальники разбомбленных вокзалов, жители разрушенных немецких городов и деревень, беженцы, потерянные родителями дети, животные, огромное и скорбное шествие живых и мертвых, и все они – вместе с Селином – свидетели Апокалипсиса, где писатель, по его признанию, «и есть хроникер спектаклей Всемирного Театра Гиньолей».
Перед вами первое издание на русском языке романа классика французской литературы Луи-Фердинанда Селина (1894–1961) «Банда гиньолей». Это шокирующее произведение, как и большинство книг писателя, автобиографично.В центре романа — двадцатидвухлетний француз Фердинанд, успевший повоевать на фронтах Первой мировой войны, человек с исковерканными телом и душой. Волею судьбы он оказался в Лондоне среди проституток, сутенеров, лавочников. Его жизнь — это бег с препятствиями, победить которые невозможно, ибо он — одинокий бродяга, пребывающий в вечном конфликте с окружающим миром и самим собой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Большой интерес для почитателей Л.-Ф. Селина (1894–1961) – классика французской литературы, одного из самых эксцентричных писателей XX века – представляет первое издание на русском языке романов «Феерия для другого раза…» и «Бойня».Это была история полкового обоза, которым в 1914 году командовал старший унтер-офицер. Около сотни человек с полковым имуществом, разношерстным вооружением, блуждают по дорогам, следуя наудачу за передвижениями своего полка. Вскоре отряд теряет связь с полком. И попадает в хаотический водоворот армии, вынужденной то наступать, то отступать в пылу сражения.
Роман известного турецкого писателя, киносценариста и режиссера в 1972 г. был удостоен высшей в Турции литературной награды — премии Орхана Кемаля. Герои романа — крестьяне глухой турецкой деревни, живущие в нужде и унижениях, — несмотря на все невзгоды, сохранили веру в лучшее будущее, бескорыстную дружбу и чистую любовь. Настает день, когда главный герой, Халиль, преодолев безропотную покорность хозяину, уходит в город со своей любимой девушкой Эмине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рене Блек (Blech) (1898–1953) — французский писатель. Сторонник Народного фронта в 1930-е гг. Его произведения посвящены Франции 30-х гг. Роман КРЫСЫ (LES RATS, 1932, русский перевод 1936) показывает неизбежную обреченность эксплуататорских классов, кроме тех их представителей, которые вступают на путь труда и соединяют свою судьбу с народом.
В каноне кэмпа Сьюзен Зонтаг поставила "Зулейку Добсон" на первое место, в списке лучших английских романов по версии газеты The Guardian она находится на сороковой позиции, в списке шедевров Modern Library – на 59-ой. Этой книгой восхищались Ивлин Во, Вирджиния Вулф, Э.М. Форстер. В 2011 году Зулейке исполнилось сто лет, и только сейчас она заговорила по-русски.