Ригодон - [41]

Рассветало… я уже сказал об этом: не осталось ни одного обитаемого дома!.. Как вдруг!.. Ну да!.. Вон там! Вон там! Нет!.. Человек, неподвижно стоящий возле стены!.. Вон там!.. Теперь хорошо видно… мужчина! Останавливаемся, приближаемся, прикасаемся к нему… это солдат!.. еще один… и еще… целая шеренга!.. Прислонившиеся спинами к стене, застывшие в неподвижных позах!.. Мертвые, окоченевшие… застигнутые взрывной волной!.. Мы уже видели в Берлине… в общем, мгновенно превратившиеся в мумии!.. Гранаты при них, за поясами… вероятно, они еще представляют опасность! Если они со взрывателями… ба-бах!.. Гранаты!.. Когда тела рухнут на них! Vorsicht! Внимание!.. Мы отдергиваем руки… на противоположной стороне улицы, у других обгорелых стен, тоже стоят… неподвижные солдаты… уверен, они не успели даже охнуть!.. Захваченные врасплох!.. Ударная волна!.. Забыл сообщить вам об одной подробности, теперь, когда я хорошо все разглядел: они все в камуфляже!.. Застывшие… мы прошли мимо, не приближаясь… но где же вокзал?… Я хотел бы уже добрести до него… и вот мы на месте! Но вокзала-то на том месте не оказалось!.. Он исчез! Минометные залпы!.. Его снесло! Весь вокзал! Не осталось даже руин… только одни платформы… три… четыре… вероятно, это был крупный вокзал… Ганновер-Южный… у наших товарищей вид посвященных, осведомленных о происшедшем… но на этом наш путь не завершается, речь о том, чтобы снова пересечь город, отыскать Ганновер-Северный, на другом конце… А, я забыл вам сказать о главном!.. Тучи народа! Не только на платформах, но и на путях сидят и лежат… переговариваются… я слышу английскую речь… англичане?… Я их вижу… женщины и мужчина, англичане, гражданские лица… что они там делают? Может, парашютисты?… Подойду к ним… нет!.. Это крестьяне… три женщины и мужчина, инвалид… война во все времена беспощадна к калекам, это просто фатально!.. Они идут навстречу английской армии, надеются встретить ее между Ганновером и Бременом… У них был собственный радиоприемник, там, в Брунсвике, у них, как я понимаю, была собственность, большая… большая… они разводили лошадей, скаковых и рабочих… и конечно же, выращивали кормовые и овощи, плюс люцерна, рапс… нацисты позволили им существовать?… Я спрашиваю… совершенно свободно! Они, нацисты, только попросили их открыть курсы английского языка, особенно разговорной речи… у них были очень хорошие ученики, весьма прилежные… инвалид, я вижу, пострадал еще больше, чем сын фон Лейдена[45]… может быть, припоминаете?… Цорнхоф?… Но этот не бредит, он не зол, нет! Вежливый импотент, рассудительный… как же эти женщины его довезли? Из Брунсвика в Ганновер?… «Челночными рейсами»… за две недели… как мы из Ростока… и это длилось почти два года… к примеру, налеты на Гамбург… настал момент сниматься с места… англичанки, из-за своего инвалида, не решались бродить по Ганноверу, по желтым… красным… похожим на раскаленные жаровни улицам… я уже сказал, здесь находились не только англичане, но и множество людей других национальностей, на платформах и рельсах, они хотели через Ганновер пробраться на Север… люди самого разного происхождения… они слышат, как я разговариваю с Лили… старый итальянец… я говорю «старый», поскольку он примерно моего нынешнего возраста… объясняет нам, что его волнует только одно – снова встретить soun pâtroun [46]! Он возвращается из Италии, куда ездил чтобы повидаться с семьей, обнять своих четверых детей… и опаздывает!.. Восемь дней опоздания!.. Морока на границе… а как же soun pâtroun?… Кирпичный завод в Бранденбурге… его уже нет!.. Сперва он доберется до Гамбурга… а потом снова вернется! Если бы «челночный» рейс! Я не хотел его обескураживать… он работал во Франции, в Тулузе и Нарбонне… и все на кирпичных заводах! Теперь там, в Бранденбурге, все не так… настоящая пытка это ожидание, он опаздывает… но не по своей вине!.. На итальянской границе он предъявил свои документы, они у него в порядке! Штампы, визы, фотографии… так в чем же дело? У него было слишком много документов, вот что! Шарил то в одном кармане, то в другом!.. И еще в сумке!.. Чтобы собрать документы, разложить по порядку, потребовался целый час… война – это когда все время уходит на сбор печатей!

Он сделал выразительный жест! Как будто припечатал! Шлеп! Шлеп!.. До бесконечности! А кто же мы?… Откуда прибыли?…

– Снизу карты!.. Издалека, с юга!

И куда мы направляемся?

– На Север, далеко!.. Выше Гамбурга!

– Pâtroun?

– Да! Да!.. Конечно!.. У нас тоже там, далеко, оип pâtroun!.. И мы тоже опаздывали… как и он!.. Так это и происходит… он понимает… войной он не интересовался… для него война проходила где-то в другом месте… pâtroun… это да! И опоздание!.. Восемь дней!.. Еще бы не расстроиться! Он ворчит, сокрушается, что они заставили его потерять восемь дней на итальянской границе!.. Ах! Но Лили? Он смотрит на нее… находит, что она плохо выглядит… я тоже замечаю: устала… о, она так бледна! Соглашаюсь… она замерзла… конечно!.. Все эти люди на платформах много возмущаются, но ни один не позаботился развести огонь… впрочем, как раз огня хватает с избытком, в какой-нибудь сотне метров, на всех улицах, я думаю, по всему Ганноверу… пылают кострища в руинах домов… это надо видеть… каждый дом рухнул посредине… а то, что оставалось от четырех стен, охвачено пламенем… желтым… фиолетовым… клубится огненным вихрем… взвивается вверх!.. К облакам!.. Пляшет… исчезает… снова возникает… пылающие души домов… хоровод красок… первые развалины совсем близко… а вдали, где-то далеко… весь город… в красном… голубом… фиолетовом… и повсюду дым… дымовые шлейфы… но кирпичнику ужасно хотелось развести собственный огонь, маленький такой огонек…