Риф Скорпион - [6]

— Видно, недаром деньги эти дальше Стефансена никуда не пошли. Странно, что они не пользовались чеками. Я несколько раз предлагал Стефансену такой способ. Но он был решительно против.

— Вот как? Я думал, это Холмгрен так распорядился.

— Нет-нет. Мне кажется, чеки попросту усложняли работу Стефансену. Такое впечатление у меня осталось. У него были свои причуды.

Вместе с почтмейстером Вебстер вышел в сад за маленьким зданием почты. Сказал, что интересуется садоводством и пчелами. Дескать, когда выйдет на пенсию, а может быть, и раньше…

У почтмейстера был большой огород. Жил вполне обеспеченно: у жены — магазин, сам получал жалованье за заведование почтой и коммутатором.

Они потолковали о пчелах: почтмейстер похвалился, что собирает много меда.

После баранины с капустой в кафе фру Эриксен Вебстер постучался в дверь через два дома, где квартировала фру Стефансен, Она чинно встретила его и провела через рабочую комнату в просторную, уютно обставленную гостиную. У него было хорошее настроение после баранины с капустой, не слишком жирной, в меру поперченной.

Лицо фру Стефансен сразу напомнило ему ее детей, особенно сына. Но она была красивее, просто красавица, заключил он. И с легкой досадой погладил свою лысину. В сорок три года она выглядела бодро, моложаво, стройная, ухоженная, дама до кончиков ногтей. Каштановые волосы аккуратно уложены над чуть бледноватым, но здоровым овальным лицом мадонны.

Вебстер не сомневался, что кассир Стефансен находился в плену обаяния этой женщины, несомненно весьма волевой и уверенной в себе. Он редко ошибался в оценке людей, и ему было ясно, что кассиру Стефансену непросто было бы расстаться с такой женщиной, как бы он ни мечтал об Африке.

Широким жестом холеной руки она пригласила его сесть, села сама по другую сторону стола и четко отвечала на вопросы, внимательно рассматривая следователя своими красивыми глазами.

Да, в последние годы муж стал забывчивым, память часто ему изменяла, впал в меланхолию — словом, что-то было неладно с нервами. У нее сложилось впечатление, что он возненавидел свою работу — не работу вообще, а занятия с цифрами и учетной документацией. Кое в чем фру Стефансен дополнила сведения, которыми уже располагал Вебстер.

Кассир Стефансен редко куда-нибудь выезжал. Последний раз — это было за полгода до растраты — он гостил несколько дней у дочери в Осло. А так — либо на заводе, либо дома. Она уговаривала его обратиться к невропатологу, когда он поехал в Осло в тот раз, но…

Сама фру Стефансен иногда тоже работала в заводской конторе, а в этом году — ежедневно до обеда, ей нужны были деньги, чтобы одеваться, она любит красивые платья. Вообще же они жили неплохо, хотя жалованье кассира не такое уж роскошное, скопили несколько тысяч, которые теперь переданы приставу вместе с бумагами на владение домом. Временная конфискация, пока суд не вынесет свое решение. Часть денег уходила на учение детей, но нужды не знали, обходились.

Все это было уже известно Вебстеру, но он прилежно слушал, задавая короткие вопросы.

— Вы помогали мужу с отчетностью?

— Нет, я составляла списки. Когда накапливалось много данных и нужно было навести порядок. Кассой и бухгалтерией муж занимался сам.

— Вы сидели в одном помещении с ним?

— Нет, я сидела в другой комнате, вместе с фрекен Энген.

Вебстер задал еще несколько вопросов. Фрекен Энген — что она за человек, толковая? Спрашивал как бы невзначай, безразличным голосом.

Человек как человек, толковая. Тень неприязни скользнула по лицу напротив Вебстера.

— А Холмгрен? Что скажете о нем?

Фру Стефансен опустила глаза, пробормотала:

— Замечательный человек. Сильный.

Она вдруг заметно побледнела, но тут же краска вернулась к ее лицу, и она снова насторожилась. Снова — потому что фру Стефансен с самого начала была настороже, на протяжении всего их разговора. Он сразу заметил это, сколько она ни старалась скрыть свои чувства. Но Вебстер не видел в этом ничего особенного. Как-никак — муж в тюрьме. Ему не раз доводилось беседовать с женщинами, чьи мужья попали за решетку.

— У меня будет к вам один конкретный вопрос, — значительно произнес Вебстер.

— Да, я слушаю? — К настороженности добавился оттенок страха.

— Вы говорите, что вашему мужу уже несколько лет как опостылела работа здесь, на заводе. Вы допускаете, что у него могла родиться дикая мысль — уехать отсюда и начать новую жизнь в совсем других условиях? Что именно это явилось причиной растраты? Мужчины в определенном возрасте способны на такие поступки, если чувствуют себя в чем-то обойденными. Такое свойственно чувствительным, нервным натурам. Добиться наконец чего-то такого, о чем они мечтали. Рутина становится нестерпимой для них.

Фру Стефансен вздохнула с явным облегчением. Красавица опасалась совсем другого вопроса, сказал себе Вебстер.

— Нет, что вы, я уверена, всерьез он ни о чем таком не думал, — ответила она.

— Но ведь время от времени он заговаривал об этом?

— Ну да. Господи, но это было много-много лет назад. Вздор, обычная болтовня, ничего больше.

— Когда именно?

— Ну, десять лет назад, пятнадцать, что-то в этом роде.