Ричард I Львиное Сердце - [9]

Испытывая отеческую любовь лишь на словах, Иоанн, должно быть, понимал, что для отца он был прежде всего козырем в игре против Ричарда. Предыдущая жизнь казалась ему вереницей сплошных разочарований — она вела его от одной несбывшейся надежды к другой. Вполне возможно, что, узнав о предательстве Иоанна, Генрих горько сокрушался о его неблагодарности. Гиральд вкладывает в уста умирающего Генриха следующие слова: «Иоанн, сердце мое, не тебя ли ради я пошел на все». Да и другие авторы указывают на особые симпатии Генриха к Иоанну. Но когда речь заходит о чувствах, как знать, на какие источники можно положиться? По крайней мере, нет оснований полностью отказывать Генриху в отеческих чувствах. Несомненно, он вполне искренне скорбел об обоих своих умерших сыновьях — Генрихе и Готфриде, и совершенно не доказано, что Ричарда он всегда только ненавидел. То, что Иоанн пользовался определенными преимуществами, обусловлено прежде всего отсутствием у него воли к власти и его шатким положением. Уже в силу молодости у Иоанна не было возможности предать отца. Последний, очевидно, делал все от него зависящее, чтобы возможность эта так и не появилось.

У этого идеального сына роль любимчика мог оспаривать только другой, обладавший еще более подходящими качествами — его незаконорожденный сын Готфрид, будущий архиепископ Йоркский, предполагаемая дата рождения которого — 1151 год. Для него Генрих определил духовную карьеру, однако, поскольку это противоречило желаниям самого Готфрида, то не стал его принуждать и в конце концов назначил канцлером двора. И он был единственным сыном Генриха, который принял его сторону в смертельной борьбе. И не показательно ли для отцовских чувств Генриха то, что этого сына, которого, по свидетельству Гиральда, он называл единственным настоящим сыном, а других — ублюдками, сорокалетнего и без соответствующего содержания, Генрих оставляет на произвол судьбы, на милость преемников.

В течение 1184 года, чередуя тактику кнута и пряника, Генрих II пытается добиться от Ричарда передачи Иоанну Аквитании, или хотя бы какой-то ее части. Видя неуступчивость Ричарда, он уполномочивает Иоанна силой отобрать то, что отписано ему отцом, и, поскольку тот не мог сделать этого, защищать его интересы вызывается его брат Готфрид, который собирает наемную армию и развязывает войну в Пуату. Ричард ответил вторжением в Бретань. В декабре 1184 года Генрих, который сам не брался за оружие, видимо, решает, что пора положить конец кровавой бойне, и вызывает всех троих сыновей в Англию для официального примирения. Там в Виндзоре на Рождество они встречаются со своей матерью. Однако уже в начале 1185 года Ричард и Готфрид вновь начинают воевать.

Все же Ричарду удается удержать свое герцогство. Что побуждало Генриха стремиться ввести Иоанна во владение Аквитанией?

В мае 1185 года Генрих отдает Ричарду новый приказ — на этот раз тот должен передать свое герцогство матери, и теперь Ричард немедленно подчинился. Предполагалось ли этим вызвать вражду между матерью и сыном? Но такая мера больше напоминает формальное наказание Ричарда, с помощью которого Генрих II пытался сохранить свое лицо и авторитет, в то время как Ричард получал гарантию на будущее. Каковы были практические последствия данной «передачи», неизвестно, однако, надо полагать, таковые отсутствовали. В Аквитании уже было три герцога: Генрих II, Элеонора и Ричард, и правящая верхушка Аквитании спокойно переносила эту троицу. Также очевидно, что, сколь беспечно во времена Генриха II ни относились к титулам, формальностям и всему, что имело к этому отношение, реальное распределение власти не вызывало никаких сомнений. Да иначе и быть не могло: Элеонора была в Аквитании источником права, Генрих II держал в своих руках власть, а Ричард был ее практическим исполнителем, как до, так и после происшедшего в последние два года обострения отношений. И без того в обиходной речи во всех провинциях, в том числе и в Аквитании, Генриха величали не его действительным в то время титулом, а «королем», причем, он, а не находившийся за тридевять земель король французский, был таким королем, с которым считались, и олицетворял здесь верховную власть. Если не принимать во внимание предшествующие события, можно было бы, пожалуй, заключить, что этим самым Генрих хотел противостоять ожидаемым или уже выдвинутым требованиям Филиппа о том, чтобы Ричард признал вассальную зависимость Аквитании от французского короля. Ведь если Ричард был лишь представителем власти в этой провинции, то не требовалось бы никакой присяги на верность, которая служила бы повышению авторитета Ричарда и умаляла бы значение Генриха, впрочем, Ричард ее все же дал Филиппу в конце 1183 года в отношении всех своих континентальных владений, так что надлежащие формальности были соблюдены. Хотя в мотивации подобных действий можно усмотреть одновременно политическую интригу против Филиппа и демонстрацию силы по отношению к Ричарду, данную акцию не следует рассматривать обособленно.

Наряду с выдвинутым в январе 1183 года требованием о ленной присяге Генриху Младшему в отношении Аквитании и последовавшим в сентябре 1183 года повелением передать герцогство Иоанну, Генрих предпринимает целый ряд действий, которые, — хотя и представляются неблагоразумными по мотивам и противоречивыми по политическим последствиям, — в одном совершенно последовательны, а именно, они направлены на уменьшение, и даже на полное лишение Ричарда власти. Как бы там ни было, несомненно одно — Генрих серьезно взялся за Ричарда. Об открытых угрозах, что имело место впоследствии, когда речь зашла об Англии, говорить пока не приходится, поскольку оба раза, когда Генрих развязывал против Ричарда войну, в его действиях не хватало последовательности. И если в 1185 году после «передачи» герцогства, матери непосредственная опасность свержения Генриха, казалось, была устранена, тот все чаще стал упоминать в разговорах об Аквитании имя Иоанна.