Ричард Длинные Руки — ярл - [4]

— Ладно, идем…

Когда до Ущелья осталось не больше сотни метров, я понял окончательно, что никогда и никому не удалось бы перейти этот хребет. Гребень вышел в те слои атмосферы, где человек попросту задохнется. Или лопнет, как глубоководная рыба. Птицы и драконы здесь не летают, нет опоры для крыльев. И если бы не это удивительное ущелье…

Пес пробежал вперед, я гаркнул измученным шепотом, он послушно остановился. На черную шкуру падает странный металлический отсвет, я одолел последние три метра подъема, тело ноет, я вытаращил глаза и застыл, не понимая, что я вижу.

В циклопической стене прорезана щель шагов в пять шириной. Эта щель тянется вдаль, постепенно сужаясь, и кажется, что в конце концов мне придется идти боком, и то сплюснутому в бумажный лист. На грани видимости, в невообразимой дали, на черном бархате горит, словно воткнутая в землю вязальная спица, тонкая вертикальная щель.

Под ногами блестящая поверхность, словно застывшая вода, я поднял голову, и все помутилось перед глазами. Я ухватился за стену, чтобы не рухнуть кучей дерьма: этот отполированный до блеска камень устремлен в фиолетовый космос, вот звезды, хотя сейчас день!

— Надо идти, — проговорил я похолодевшими губами. — Господи, что за сила прорубила в этих горах такой проход? Ангел ли Гавриил огненным мечом?..

Пес помахал хвостом, соглашаясь, а Зайчик за спиной фыркнул, мол, вряд ли, скорее — сам Господь, ангелам такое не под силу.

— Бобик, — сказал я чуть тверже, — рядом! Иди рядом, я не знаю, что впереди… Да и страшно без тебя. Зайчик, ты тоже иди рядом…

Глава 2

Так и вступили на этот странный лед втроем, звонкое эхо от тяжелых копыт ударилось о стены и вернулось с металлическим отзвуком. Блеск серого гранита, срезанного идеально ровно и еще как будто отполированного, становится странно знакомым, я снова ахнул, не понимая, как это каменная стена плавно переходит в металл, вся стена из некоего сплава, кремниорганика… нет, понятие металлокерамики чуть ближе…

— Стой! — прогремел могучий, усиленный эхом в тесном ущелье голос.

Он вышел вперед, выделяясь могучим сложением, уверенный в движениях, чуточку косолапя, не то моряк, не то кавалерист. Руки чуть врастопырку, но в самом деле это горы мышц не дают прилегать к бокам, широкая грудь, плоский живот, длинные руки. Все это заковано в темные блестящие доспехи, подогнано настолько плотно, что отдельные пластины легко надвигаются одна на другую, как крупная рыбья чешуя.

Шлем конический, забрало поднято. Холодные голубые глаза смотрят с ленивым презрением. На Пса лишь повел глазом, однако встал так, чтобы не загораживать бойниц, я отчетливо увидел блеск на головках стальных арбалетных болтов. Из другой стены поблескивают такие же точно.

Я старался выглядеть спокойным и даже обрадованным, наконец-то добрался до «своих», но в то же время я мужчина и не должен выказывать чувств, нужно только, чтобы командир заставы ощутил мой настрой. Во мне ничего от христианствующего рыцаря, даже крестика на шее нет, Богу по фигу эти смешные знаки отличия. Они нужны только нам, а мы сами решаем, кому постоянное напоминание необходимо, кому нет, кто носит крестик на груди под рубашкой и доспехами, а кто рисует его во всю ширь на шлеме, доспехах, щите, плаще и даже на конской попоне.

Так что смотрю на командира стражи с превеликим удовольствием: высок, широк, в изумительных доспехах, что под стать герцогу, держится вежливо, но с тем превосходством, с каким король взирает на самых бедных и несчастных из своих подданных.

Офицер оглядел меня с головы до ног, спросил без враждебности и подозрительности, так характерной для людей хамского сословия:

— Кто, откуда?.. По какому делу?

Я повел бровью в сторону затаившихся стрелков.

— Прекрасная выучка. Не оставляют шансов. Долго пришлось учить, чтобы не расслаблялись?

Офицер самодовольно улыбнулся.

— Заметили?.. Из новичков выгоняю две трети в первый же месяц. Именно за то, что расслабляются. Мол, если здесь раз в месяц и пройдет кто-то, уже чудо. Так чего стараться? Идиоты. В Императорской Страже таких не терпят.

Я снял с пальца фамильный перстень Валленштейна. Офицер бросил на него беглый, но очень цепкий взгляд, поинтересовался:

— С посланием от герцога?

— С очень важным, — ответил я. — Герцог задержится. Надолго.

Он смотрел на меня очень внимательно.

— До нас доходили слухи… Вообще-то мы как раз в таком месте, что все слухи проходят через это ущелье.

Я понизил голос:

— Одно могу сказать: проникновение началось. План «Тихое вторжение».

Он внимательно осмотрел кольцо, бриллиант с вырезанным гербом сверкает, мне почудилось, что офицер видит в нем больше, чем я, сердце дрогнуло и застыло в тревожном ожидании. Наконечники арбалетных стрел блестят, как зубы пираний. Солнечные лучи заискрились множеством лучиков, когда офицер поднял кольцо и посмотрел сквозь него на солнце.

— Да, — произнес он. — Теперь такое сделать невозможно. Узнаю кольцо клана Макгирли. В самом деле помнит времена еще Третьей Эпохи, как говорят?.. Но это кольцо слишком ценно, чтобы служить пропуском.

Улыбка еще оставалась на губах, но глаза стали колючими. Стоит все в той же позе, не загораживая собой арбалетчиков.