Ричард Длинные Руки — ландлорд - [3]

Корабль начало разворачивать в сторону открытой воды. Зайчик прянул ушами и посмотрел на отодвигающийся берег. Капитан крикнул предостерегающе:

— Эй-эй! Сходни убрали!

— Если бы меня это остановило, — бросил я с тоской. — Как бы я этого хотел...

Зайчик пошел в галоп, моряки с криками расступились. Грохот копыт нарастал, палуба стремительно убегает под нами, мелькнула корма, а за нею уже широкая полоска воды. Сердце на миг остановилось в страхе, толчок, меня вжало в седло, встречный ветер стремился выдернуть из седла, затем удар копытами о твердое, взлетели тучи мокрого песка.

Я торопливо оглянулся, на волнах быстро уходит отброшенный копытами Зайчика корабль с поднятыми парусами. Я стиснул челюсти и выругался в полнейшем бессилии и неумении сделать хоть что-то. Зайчик всхрапнул, начал набирать скорость, ибо Пес вошел в азарт и несется во всю прыть, обогнав его на три корпуса.

Я вжался в Зайчика, длинная густая грива укрыла меня, как силовым полем, я только слышал над собой рев урагана. Тело Зайчика постепенно разогревается, как болид, влетевший в атмосферу.

Пес иногда обозначает себя гавком, то веселым, то сердитым, мне бы так его понимать, как понимает Зайчик. После пары часов бешеной скачки я ощутил, что скорость и темп изменились, велел перейти на простой галоп, поднял голову.

Впереди во всей красе вздымается Хребет. Даже отсюда видно, что гребень дырявит небо на той высоте, где пилоты не снимают кислородных масок. Ни зверь, ни птица, ни даже человек не в состоянии перейти с одной стороны на другую... если бы не узкая щель, прорезанная Неведомыми в самом низком месте Хребта и почтительно именуемая Перевалом. Есть еще один, но там, судя по смутным разговорам в Тарасконе, что-то стряслось, и ни один караван не в силах перейти на ту сторону. Так что только этот, где я совсем недавно... а как давно это было!, ехал в эту сторону, рассчитывая сразу на корабль, наивный дурак... Вот так всегда в жизни...

Глава 2

Офицер, начальник Караула на перевале, встретил меня, как старого знакомого: не так часто кто-то решается перебраться на ту сторону, а я так вообще вроде голодного таракана, что в поисках еды носится с кухни в комнату и обратно.

Рассказав новости, я пустил Зайчика вниз. Пес снова впереди, сейчас дорога резко замедлилась, хотя Зайчик прыгает так, что стадо горных баранов удавится от зависти, но с его весом приходится осторожничать, иначе окружающая среда поможет нам спуститься быстрее, чем планируем.

Когда две трети хребта уже над головой, а внизу последняя треть, я увидел, как среди снегов закованный в железо рыцарь упорно бьется с громадным чудищем, похожим на огромного кабана, вставшего на задние ноги. Но этот кабан в панцире, в руке громадная дубина, а удары рыцарского меча, похоже, только высекают искры о каменную шкуру.

Зайчик остановился, я опустил ладонь на меч. Вмешаться сейчас — это либо спасти рыцарю жизнь, либо он вызовет меня на поединок за оскорбление: ишь, счел его слабым! Но и стоять вот так и смотреть...

— Вперед, — сказал я Зайчику с досадой. — Это не наши разборки.

Пес уже несся обратно, однако Зайчик с такой скоростью перешел в галоп, что Пес остался далеко позади. Я подумал хмуро, что неизвестный рыцарь расскажет, если останется жив, о странном видении человека на огромном черном коне и с огромной черной собакой, который появился как будто из ниоткуда и так же быстро исчез. Возможно, назовут меня каким-нибудь Снежным Всадником, а потом образ начет обрастать подробностями и приключениями.

Еще ниже увидел караван из пяти навьюченных лошадей, люди идут пешком, а впереди высокий старик с длинной бородой. Караван остановился, старик вышел вперед и потряс руками.

Я не понял, что он там колдует или призывает, но донесся грозный гул, с ближайшей горы стронулась масса снега и пошла лавиной, набирая скорость и увлекая за собой массы снега и камни.

Караванщики умело прятали коней под единственный широкий уступ. Старик поспешно вернулся и присел под каменным навесом вместе с остальными. Снежная масса пронеслась над ними с грозным грохотом и гулом, от которого задрожала земля. Я только теперь сообразил, что опытный вожак нарочито вызвал снежную лавину, чтобы переждать ее в безопасном месте.

Еще полчаса изматывающего спуска, когда голова болтается, как на веревочке, а зубы прикусывают то язык, то щеку, и наконец равнина, местами холмистая, это же простор для стремительного бега...

Сердце сжалось: я вдруг увидел, где шла та последняя Желтая Волна, которая и закончила войну. По ту сторону Хребта видно, как шла со стороны моря, сжигая и сравнивая с землей города, замки, башни. Всюду оставляла после себя выжженную пустыню, но ударилась о Хребет, взмыла, как на трамплине, и обрушилась на землю в сотне миль дальше за Хребтом. Таким образом, там внизу уцелели не только города, но и леса, болота и озера, где выжила живность той эпохи, до Седьмой войны.

Правда, города пришли в запустение, в селах народ либо погиб под натиском расплодившихся чудищ, либо бежал в города. Там заперлись за городскими стенами, быстро теряя признаки цивилизованных людей и превращаясь в дикарей. К счастью, во всех этих городах луга и пастбища располагаются нередко внутри города, а то и в самом центре, так что урожаи удавалось выращивать, не высовывая носа из-за крепких стен.