Ричард Длинные Руки — ландесфюрст - [18]

Она посмотрела на меня исподлобья, еще не веря, что я отпустил комплимент.

— Ну спасибо…

Затрещали кусты, Бобик выметнулся, как огромный бет нуар, в пасти — крупный молодой гусь. Я почесал за ушами, он довольно хрюкал, но я шлепнул по заднице и велел принести еще рыбы.

Он счастливо взбрыкнул и унесся. Леди Ротильда проводила его задумчивым взглядом.

— Как же собаки обожают служить и быть полезными… Они тогда счастливы. Почему люди не такие?

— Потому они и люди, — сказал я. — Вы, как королева, конечно же, потрошить гуся не умеете?

— Умею, — ответила она неожиданно для меня. — Я часто сопровождала мужа, когда он выезжал с друзьями на охоту, умею даже оленя разделывать. Только шкуру снимать не люблю.

— Вы удивительная женщина, — сказал я. — Дураки они, что пытаются вас сместить.

— Я только не понимаю, — сказала она задумчиво, — зачем еще и гусь? Вы не налопались этими чудесами?

Я развел руками.

— Поймали… Это как-то вроде положено, принято, так делается. Но если вы сыты, то пусть гуся сожрет мой щеночек. Нужно только поджарить малость, он просто обожает, когда ест, как человек…

— Балуете, — заметила она, но без явного неодобрения.

— Еще как, — согласился я. — Я его люблю, он любит меня. По-настоящему, а не так, как все эти лживые женщины…

— Мужчины не лучше, — отпарировала она.

Каюсь, все время борюсь с соблазном выпятить грудь и сказать, что я и есть тот самый сокрушитель всемогущего Гиллеберда, а эта часть Турнедо уже моя, но это значит, что она может передумать и решить, что я более надежный покровитель, что, в свою очередь, как бы предполагает мое более активное участие в ее судьбе.

Ага, щас, мне только не хватает восстанавливать на престоле изгнанную корову! Вообще-то еще неизвестно, за что ее свергли. Может быть, она младенцев в ступе толкла и кровь их христианскую пила кувшинами?

— Если не встретим герцога, — сказал я, — то домчу вас до границы с Ламбертинией. Хотя нужно кроме земель Турнедо пересечь и королевство Шателлен, но там, к счастью, полоса всего в полсотни миль.

Она посмотрела на меня с благодарностью, хотя и старается держать царственный вид существа, которому все и так обязаны служить.

— Я благодарна вам, сэр Ричард… Поверьте, сумею заплатить.

Я буркнул:

— Вы это сделаете даже раньше, чем приедем на место.

Она отшатнулась, на лице появилось высокомерное выражение.

— Сэр Ричард… Я что-то вас не понимаю! Объяснитесь, пожалуйста.

Я помялся, лучше бы такое без объяснений, все же предсказуемо, а с ними любое очарование теряется, сказал голосом старого мудрого ворона, что жил сто лет и всякого навидался в этом лесу:

— К сожалению, мир не меняется, леди Ротильда. Как и люди. Я вам очень не нравлюсь, как и я вот побаиваюсь вас, а это значит, что нас будет тянуть друг к другу все сильнее, ибо противоположности сходятся. Почему? Да не знаю, но так всегда!.. Сам удивляюсь. До Ламбертинии уже рукой подать, но все равно мы вот-вот окажемся под одним одеялом. Произойдет это на отрезке между сорок пятой и сорок седьмой милей.

Она выглядела шокированной, но любопытство побороло, все равно спросила, хоть и с ледяным презрением:

— Почему именно между ними?

— Прикидка, — пояснил я. — Примерная. Можно бы и точнее, вплоть до ярда, а то и дюйма, но я такой осторожный, такой осторожный… С учетом вашего властного и скверного характера, моей высокой целомудренности, плохого питания и общей солнечной активности… это не может произойти раньше, но и позже… гм… как бы мы ни замучились с этой дорогой, но супротив природы не попрешь, потому что это я стойкий до дурости рыцарь, но вы же вообще черт-те что, вся из желаний и капризов, вам все дозволено, вы залезете ко мне под одеяло и скажете…

Она вскочила, глаза метали молнии.

— Что?.. Вы что-то размечтались, сэр Ричард! Да раньше реки потекут вспять…

Я вздохнул, развел руками — кто бы спорил, а я ни за что, — добавил в костер поленьев потолще, чтобы горело всю ночь, и лег с наветренной стороны, укрывшись одеялом.

Бобик посмотрел на меня внимательно и вместо того, чтобы лечь у ног, покрутился у Зайчика между копытами и с тяжелым вздохом бухнулся на землю.

Я принялся усиленно размышлять о статье подоходного налога, Турнедо богаче Армландии и Фоссано, народ выглядит всегда зажиточно, эта война вряд ли его разорила, так что можно подати держать слегка выше, чем в Армландии… А вообще-то в идеале, как и планировал, оставить те же, что и при Гиллеберде, как будто ничего и не случилось. Подумаешь, звали короля Гиллебердом, теперь Ричардом, какая народу разница? Лишь бы пиво не стало дороже.

Леди Ротильда поднялась, недовольно зыркнула в мою сторону, но я смежил веки и сделал вид, что сплю. Женское щебетание хорошо, но в меру, а эта не щебечет, а клюет, будто дятел, а я дерево…

Послышались шаги, край одеяла приподнялся, она скользнула под него и, встретив мой удивленный взгляд, буркнула:

— Ненавижу правила.

Глава 8

Я протянул к ней руки и попытался подгрести чисто нашим жестом альфа-собственника, но она сказала резко:

— Эй-эй, убери свои загребущие.

Я пробормотал ошалело:

— Но как же…

— А никак, — отрезала она. — Мало ли что под одним одеялом! Может быть, мне поговорить изволилось? О системах управления и взимании налогов? А правила — не для меня. Я — королева!