Ричард Блейд Айденский - [31]

Месяц Мореходов, подумал Блейд, мерно раскачиваясь в седле. Скорее всего, в одну из теплых его ночей он почувствует пустоту, мрак, сменившие ослепительный взрыв слияния… И значить это будет только одно: его партнер, его вторая половина, его спутник, к которому он так привык за три последних месяца, закончил свой земной путь. А сам он лишится крохотной частицы своего «я» — последний день жизни Асринда уже не окажется принадлежащим им обоим, но лишь тому, кто странствует сейчас в водах восточного Ксидумена…

Копыта скакунов прогрохотали по мосту, переброшенному через Голубой канал, что тянулся от торгового порта на юг, пересекая и Имперский Путь и купеческий тракт. Мост этот считался одним из чудес Тагры: довольно длинный, в пять сотен локтей, он был изукрашен мраморными перилами, беседками и статуями. Изваяний тут насчитывалось не меньше сорока, и принадлежали они правящим императорам Айдена. Иногда Блейд задумывался над тем, не стоит ли украсить мост и собственной статуей — со временем, разумеется. В конце концов, разделавшись с милосердным бар Савалтом, он мог бы свергнуть и светлейшего Аларета, нынешнего владыку… Лидор будет прекрасно смотреться рядом с ним на троне.

Эти честолюбивые замыслы являлись совершенно реальными; Блейд не сомневался, что за три-четыре года сумел бы подготовить мятеж и захватить власть. Иное дело, нужна ли она ему? С одной стороны, он смог бы надежнее прикрыть Ратон, прекратив южные экспедиции из Айдена и Ксама — если надо, с помощью вооруженной силы. С другой… с другой, власть была бременем, всепожирающим Молохом, в пасть которого пришлось бы швырнуть и жаркие ночи с Лидор, и тихие вечера с бар Занкором, и дни, когда душа жаждет стремительной скачки в степи, а глаза желают насладиться видами новых земель и незнакомых городов… Нет, рано! А быть может, и не нужно… К тому же лучше тайная власть, чем явная; и сегодня Ричард Блейд должен был сделать к ней первый шаг.

Зеленеющие рощи, тянувшиеся вдоль дороги, сменились дворцами знати. Тут обитали самые благороднейшие из нобилей империи, даже кое-кто из пэров. Каждый строился в соответствии с достатком; одним хватало трехэтажной мраморной виллы с дюжиной окон по фасаду, жилища других величиной и пышностью не уступали Букингемскому дворцу. В довольно скромном особнячке жил бар Сирт, глава Ведающих Истину, своеобразного департамента, объединявшего философов, инженеров, лекарей и прочих лиц умственного труда, коих в Айдене весьма почитали; целитель Арток тоже проходил по этому ведомству. В том месте, где к Имперскому Пути подходил Крепостной проезд, стояло массивное здание о семи башнях, раз в двадцать больше виллы Сирга; то была резиденция младшего из Нуратов. Старший, пэр и глава фамилии, обитал на западной окраине столицы, в огромном замке, ничем не уступавшем родовому гнезду бар Ригонов.

Блейд, изрядно поднаторевший за последние месяцы в айденской историографии, уже понимал, что империю крепили не только вооруженная мощь и единовластие ее номинального повелителя, но и своего рода негласный договор между знатнейшими родами, которых в разное время насчитывалось от десяти до пятнадцати. Эти фамилии испытывали падения и взлеты, которые можно было отследить по числу мест в Совете Пэров, достававшихся каждому семейству, и по тому, кто захватывал должности верховных военачальников-стратегов. Сейчас было время бар Нуратов, бар Савалтов и бар Стамов, которые вместе контролировали и Совет, и большую часть армии. Блейд полагал, что вскоре эта ситуация изменится.

Имперский Путь закончился на огромной прямоугольной площади — словно река, достигшая озера. Слева, с севера, над этим обширным пространством нависал крутой холм с императорским дворцом из цветного камня; по зеленым склонам тянулись вверх мраморные лестницы и прихотливым серпантином извивалась дорога. Напротив, с южной стороны, стояло длинное здание гвардейских казарм с конюшнями на первом этаже; тут дислоцировались четыре конные орды, около пяти тысяч человек, хранивших согласие и покой в имперской столице. Вероятно, поэтому площадь носила название Согласия, а следующая за ней, на которую можно было попасть сквозь огромную арку в здании казарм, — Спокойствия.

Восточную сторону площади замыкал мрачноватый замок из черного базальта, в котором располагался Скат Лок, военный департамент; его мощные башни увенчивали знамена и большие зеркала гелиографов дальней связи, которые посылали и принимали сообщения с постов, установленных на холме и прибрежных маяках. Скат Лок в большей степени, чем любое другое из имперских заведений, считался вотчиной бар Нуратов; трое из дюжины высших стратегов принадлежали к этой фамилии. Еще пару лет назад их было четверо, но Айсор, самый талантливый из этой плеяды военачальников, погиб во время последнего южного похода — того самого, в котором участвовал и Ричард Блейд.

Он оглядел площадь, вид которой свидетельствовал о победном продвижении империи на запад и восток: тут стояли колонны и триумфальные арки, воздвигнутые в честь покорения стран, чьи имена звучали сейчас лишь в названии городов. Когда-то и Джейд, и Стамо, и прочие порты на южном побережье Ксидумена являлись центрами могучих держав, подмятых имперскими ордами и ассимилированных в гигантском котле, переплавившем десятки народов и племен. Котел этот и в самом деле был не маленьким, ибо империя протянулась на пять тысяч миль с запада на восток и бог знает на сколько к югу; там, за лесами и степями, лежали Ничьи Земли, за которые Айден столетиями спорил с эдоратом Ксам, восточным соседом и соперником.