Ричард Блейд Айденский - [134]
«Ты должен!»
Он встал.
Выпрямился.
Расправил плечи.
— Чего стоит жизнь человека и даже целого рода, когда речь идет о богах? — отчеканил он, и сам удивился собственным словам. — Я готов принести в жертву себя и всех своих близких во имя Хейра Пламенноокого! Он основал наш род. Мои предки ковали Асквиоль и Ариан Я должен возродить его любой ценой!
— Этого не случится, ничтожный, ибо сильны Фригга Водами Окаймленная и Облачный Тунор, и страшен гнев их! Но ты — выбрал! Иди же! Иди и вкуси горечь божественного проклятья!..
Как он выбрался из хрустальной пещеры, как проделал обратный путь по подземным коридорам, мальчик не помнил. Должно быть, волшебное оружие само вело его. Но когда он вошел наконец в верхний храм, то со всех ног кинулся к выстроившимся в ожидании жрецам в алых одеждах.
— Послушайте! Вы только послушайте!.. — Сейчас это был обычный мальчишка, возбужденный, слегка испуганный и довольный собой. — Послушайте, что со мной было!
Но ему не дали договорить.
Высокая мрачная фигура выступила навстречу. Отец! Угрожающим жестом он вскинул руку. Сердце у мальчика сжалось.
— Что это такое? — Седрик стал белым как мел. На висках вздулись синие вены. — Как ты осмелился, как… — Он кивнул на топор в руках сына. — Где ты взял это? Отвечай!
— В святилище…
— Что-о?! — Гнев отца обжег мальчика. Он вдруг вспомнил, что, если верить стражу-призраку, у Седрика не достало смелости и истинной веры вернуть реликвию миру. Может, поэтому он и превратился в фанатикабезумца, искупая давнишний юношеский позор, усердно творя молитвы в пламенном круге. Но недетские мысли эти унеслись так же быстро, как и появились. И Орландо сжался, пытаясь уйти от ярости правителя.
— Бог велел мне взять этот топор, — тихо сказал он.
— Бог?! — В негодовании Седрика теперь звучала неприкрытая насмешка, — Бог — велел — тебе — взять — топор? Тебе? Да как ты посмел, святотатец? — Голос его сорвался на визг. — Хватайте его! Во имя Хейра Золотоглазого! Этот дерзкий щенок посягнул на святилище нашего Бога!
Повинуясь жесту Пурпурноликого, жрецы бросились к мальчику. В потрясении своем он и не помыслил о защите.
Оглушенный, остолбеневший, словно со стороны он наблюдал, как обезоруживают его жрецы, заламывают за спину руки, срывают с плеч алый виссон. Он силился понять происходящее — и не мог. Лишь одно слово билось испуганной птицей в мозгу: Проклятье… Проклятье. Проклятье!
Голос сказал, что отныне он проклят. Что все, кто любил его, отвернутся от него. Что все, кто полюбит его в будущем, примут смерть от его же руки. Что он обречен на скитания, одиночество и предательство. Что он не найдет покоя, пока не исполнит свое предначертание. Но, обещал голос, предначертания этого не исполнить ему во веки веков… И вот проклятье начало сбываться!
Молча, не пытаясь ни защищаться, ни возражать, выслушал он молниеносный приговор.
За святотатство и осквернение святилища, за оскорбление божества и кражу отец приговаривал его к лишению права наследия и вечному изгнанию. Кроме того, на левом плече его будет выжжено клеймо преступника. До тех же пор стражам надлежало препроводить его в темницу и держать там на хлебе и воде, покуда…
…Ему не удалось дослушать грозную речь повелителя. Гулкий набат колоколов ударил в уши, заставил затрепетать сердце, разлился по венам, наполнив душу смятением.
По ком звонит колокол, наставник мой?
Он проклинает Орландо.
А кто это — Орландо, пестун мой?
Звереныш, в сумрак ушедший…
А в чем же вина его, пестун мои?
Он в душу впустил проказу…
Запыхавшийся перепуганный гонец ворвался в храм, спеша пасть ниц перед жрецами. Но прежде, чем те успели возмутиться новому богохульству, тот успел выкрикнуть, задыхаясь:
— Господин мой! Враг в крепости!
Седрик воздел обе руки, призывая к молчанию. Гомон мгновенно стих.
— Враг?! — рявкнул властитель. — Какой еще враг? Что ты мелешь, ублюдок?
— Помилуй, господин! Хорса Изрольский, бастард, твой племянник, побочный сын твоего изгнанного брата, обманом привел свою дружину через северный лес… Изменник Вегур, наставник сына твоего, открыл им ворота. Они перебили охрану и захватили твою жену и дочерей, повелитель!
Седрик Смелый взревел от бешенства, пена выступила у него на губах. Один взмах отнятого у сына топора — и голова гонца запрыгала по брусчатке пола. Густая струя темной крови забрызгала алые мантии жрецов, и те в панике бросились врассыпную.
Пурпурноликий схватил Орландо за волосы и притянул к себе голову сына.
— Смотри и торжествуй! Смотри на дело рук своих! Слушай колокола своей скорби! Ты погубил свою мать и сестер и предал огню наше родовое гнездо! Смотри и торжествуй! Недолог тот час, когда реки крови потекут по нашей земле, а поля будут удобрены телами твоих братьев… Ты, ты осквернил нашу землю, притащив из пещеры этот ужас! Чего ты добился, мразь! Тридцать три наших благородных предка, тридцать три нобиля предпочли собственное бесславье смерти близких. Смелость не в том, чтобы принять ношу; смелость в том, чтобы отказаться от нее. Но я успею еще кое-что сделать в своей жизни! Я раздавлю ядовитую гадину, которая принесла чуму в Дом Седрика…
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Одно из самых выдающихся молодежных фэнтези всех времен, по мнению Amazon, Buzzfeed, Kirkus Reviews, Publishers Weekly. Тарисай выросла в абсолютной изоляции. Ее воспитала загадочная женщина по имени Леди. И именно она отправляет Тарисай на опасное задание в столицу Аритсара. Девушке нужно внедриться в ближайшее окружение принца – Совет Одиннадцати. Если Тарисай пройдет испытание, Луч объединит ее с другими членами Совета: связь между ними станет сильнее кровной. Тарисай наконец-то получит то, к чему стремилась всю жизнь, станет частью чего-то большего.
Сэйнн – дискорд, потомок богини хаоса. Она не испытывает эмоций и не умеет любить. Одним взглядом она может развязать войну и убить человека. Темную сущность дискорда может сдержать лишь эликсир. Что будет с миром, если дискорды выпустят свою тьму наружу? По всему Амстердаму вспыхивают беспорядки, друзья Сэйнн убивают невинных, а ментор девушки не выходит на связь. Как происходящее связано с бойней на вилле «Магнолия», случившейся двадцать лет назад?
Восемь ничего не подозревающих землян просыпаются на инопланетном космическом корабле. С какой целью их похитили? Какая миссия возложена на этих, в общем-то, самых обычных людей, и смогут ли они справиться с поставленной задачей? Ведь цена успеха – возвращение на Землю.
Агент британской разведки Ричард Блейд странствует по различным измерениям, выполняя ответственные задания Короны. С каждым разом его путешествия становятся все более опасными и безжалостными, а шансов на возвращение домой — все меньше!
Агент британской разведки Ричард Блейд странствует по различным измерениям, выполняя ответственные задания Короны. В мире Сармы его ждет невероятная миссия: отыскать и уничтожить собственного двойника.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.
Двадцать семь миров распахивали перед ним свои врата; он странствовал по их бескрайним океанам и континентам, сражался и любил, спасался бегством и искал сокровища, обретал и терял друзей, карал несправедливость, бился с людьми и чудовищами, водил армии в сражения и сидел в осаде, штурмовал замки средневековых баронов и базы инопланетных пришельцев. Пираты Альбы, дикие конники-монги, амазонки Меотиды и Брегги, ньютеры Тарна, катразские хадры, гладиаторы Сармы, чудодеи Иглстаза подчинялись ему, шли за ним, обуреваемые тягой к свободе, к золоту или власти.