Риббентроп. Дипломат от фюрера - [135]

.

Одиннадцатого мая в Германию прибыл адмирал Дарлан, которого сперва принял Риббентроп, а затем Гитлер. Адмирал напомнил, что это день памяти Жанны д’Арк, символа борьбы французов против англичан. Готовя гостя к следующей беседе, рейхсминистр сказал, что «если Франция и Германия найдут правильный путь, Франция займет приготовленное для нее почетное место в новой Европе». Дарлан подтвердил понимание того, что «Франция разгромлена и ей придется заплатить за свое поражение».

Беседа интересна еще и тем, что здесь Риббентроп подробно изложил свой взгляд на Америку, хотя сказанное не делает ему чести ни как политику, ни как геополитику. Он справедливо отметил, что цель Рузвельта — оказать помощь Великобритании, но легкомысленно заявил, что «в политике американцы — дети, а в военных делах и того хуже», что «Англия проиграла, вне зависимости от того, вступит Америка в войну или нет» и что «неестественный и беспорядочный» империализм США заключается в том, что «Рузвельт сует свой нос везде, где ему нечего делать». Такие воззрения были присущи всей нацистской верхушке и во многом питались оптимистическими донесениями военного атташе в Вашингтоне генерала Фридриха фон Бёттихера, которые отличались от осторожных прогнозов дипломатов.

Видимо, на Риббентропа повлиял состоявшийся неделей раньше разговор с американским послом в Брюсселе Джоном Кудахи, который после оккупации Бельгии вермахтом оказался невольным гостем рейха. Этот рузвельтовский назначенец был противником участия в европейских войнах и подтвердил, что большинство американцев не желают этого. Риббентроп не удержался от резких, хотя и корректных, комментариев по поводу воинственных настроений Рузвельта, повторив, что у Америки нет причин для вступления в войну — Германия ничего не имеет против нее, а Англию уже не спасти. Те же суждения посол услышал от Гитлера 23 мая — немцы рассчитывали донести свою точку зрения и до президента, и до его оппонентов^{28}. По возращении на родину Кудахи уже не занимал официальных постов, но стал одним из лидеров антиинтервенционистского комитета «Америка прежде всего» (America First Committee).

Между тем люди, знающие истинную ситуацию в Новом Свете, предупреждали и Риббентропа, и Гитлера. Путешественник и писатель Колин Росс, ученик Хаусхофера и пропагандист его идей, вернувшись в начале марта 1940 года из США, попросил своего друга Бальдура фон Шираха устроить ему встречу с фюрером, чтобы рассказать об увиденном. Гитлер уверенно ответил, что сенатор Роберт Тафт, Генри Форд и национальный герой Чарлз Линдберг — друзья Германии, так что даже с переизбранием Рузвельта опасаться нечего, возражения Шираха (на три четверти американца!) слушать не стал, но Росса все же принял. Гость построил беседу на предупреждении о том, что Америка непременно вступит в войну, «считая себя призванной судить, что хорошо и что плохо в старушке-Европе», и что преследование евреев в рейхе максимально способствует этому. Гитлер поблагодарил и выразил желание побеседовать еще раз… который так и не наступил. Риббентроп, прочитав запись беседы, несколько раз встречался с Россом, внимательно слушал и просил изложить сказанное в письменном виде, чтобы передать фюреру. По утверждению Шираха, отпустившего по адресу нашего героя в мемуарах положенную долю колкостей, «Риббентроп не был способен понять идеи Росса во всей полноте» и ничего Гитлеру не передавал. Ясно одно — рейхсминистра он не убедил. В годы войны Росс обличал американский империализм и его агрессивную политику, но никогда не преуменьшал силы врага. 29 апреля 1945 года при приближении американцев он застрелился в венском доме Шираха^{29}.

Но вернемся к визиту Дарлана. Разговор с Гитлером он тоже начал с упоминания о Жанне д’Арк и с похвал «несравненному стратегическому таланту» фюрера. «Создание европейской конфедерации государств всецело зависит от него, — заливался соловьем адмирал, желая добиться смягчения оккупационного режима. — Постоянство и прочность такой конфедерации требует добровольного и искреннего сотрудничества всех ее участников. Из этого вытекает безусловная необходимость германско-французского сотрудничества. Он, Дарлан, будет вести политику Франции в этом духе, в согласии с Петеном». После этого гость просил помощи и уступок во имя успеха общего дела. Гитлер ответил, что для победы он не нуждается в помощи, но вознаградит Францию за каждый дружественный акт, за большой — много, за небольшой — немного, только не во вред своей стране. На следующий день, во время прощальной беседы, Риббентроп сказал, что разговоры о сотрудничестве имеют смысл лишь в том случае, если собеседник уверен в победе рейха. Дарлан заверил, что не сомневается в ней^{30}.

Демонстрируя стремление углублять коллаборацию, адмирал велел ускорить переговоры по военным вопросам, которые завершились 28 мая в Париже подписанием трех протоколов: Франция бралась оказывать рейху военную помощь в Северной Африке, Ираке и Сирии, не вступая в войну и сохраняя под своим контролем территории, флот и арсеналы, что укладывалось в игру Петена с Западом