Резонер - [13]

– Это ваш брат? – спросил Дронго, показывая на двор, где молодой человек отвязывал собак.

– Да, мой младший брат. Он живет в Санкт-Петербурге. Сейчас переехал сюда, чтобы мне помочь. Мы похожи?

– Очень.

Дронго снял плащ, повесил его на вешалку и, вернувшись в холл, сел в глубокое кожаное кресло.

– Вы кому-нибудь рассказывали о нашей встрече? – поинтересовался он.

– Нет, – удивился Арзуманян, – никому не рассказывал. Только недавно младшему брату сказал, что у нас будет гость. Но он не знает, кто вы такой. А почему вы спрашиваете?

– Кажется, кто-то узнал о нашей встрече.

– Как это – узнал?

Арзуманян был явно раздосадован.

– За моей машиной уже следят.

– Кто?

– Об этом я хочу спросить вас.

– Я никому ничего не говорил. Столько дней у вашего дома дежурил, ожидая вас, старался вести себя незаметно – и чтобы сегодня все разболтать? Я же не кретин.

– Не горячитесь, – вздохнул Дронго. – Нам нужно будет вместе подумать.

– А ваш напарник не мог рассказать о встрече?

– В нем я уверен, как в самом себе, – отклонил его предположение Дронго. – Нет, здесь вмешался какой-то дополнительный фактор, о котором мы пока не знаем. Я постараюсь выяснить, кто за мной наблюдает. А вы пока не рискуйте. Когда вы должны улетать в Лондон? Ничего не изменилось?

– Нет. Самолет будет через три дня. К тому времени мальчика подготовят для транспортировки, – Арзуманян помрачнел. – Я все равно вернусь и найду их!

– Здесь материалы на всех четверых?

– Да. Но Абрамова вы напрасно подозреваете. Он не мог меня предать!

– Надеюсь, что вы правы. Однако я должен проверить всех четверых. Каждый из них мог быть заинтересован в вашей смерти.

– Кроме Абрамова. Мы с ним вместе открыли ресторан, совместно вложили в него деньги. Он почти не занимался этим бизнесом, доверив все дела мне. Зачем ему меня убивать?

– Чтобы получить весь ресторан, например.

– Он и так его мог получить. Если бы он попросил, я бы отказался от своей доли. Мы с ним много лет дружим.

– Я вовсе не собираюсь вас убеждать, что именно он вас предал. Но весь мой прежний опыт говорит мне, что нужно проверять всех. Подумайте еще раз. Может, у вас были личные враги? Или ваши финансовые интересы пересеклись с кем-нибудь еще?

– Ни с кем. Я вообще не конфликтный человек. Только с Назаровым и Лунько у меня был неприятный разговор. Но я не думал, что кто-то из них решится на такое…

– А если они доложили о вашей размолвке президенту компании и именно он принял решение о вашем физическом устранении?

– Я в это не верю. Флейшер очень умный и осторожный человек. Он у всех на виду, его часто включают в число самых известных бизнесменов страны. Зачем ему устранять такого человека, как я? Если бы он захотел, он бы меня разорил за два месяца. А это гораздо эффективнее, чем убийство. И потом, Флейшер не станет связываться с подонками. Это не в его стиле.

– Не обязательно, чтобы он сам связывался. Однако я все равно постараюсь проверить. Значит, вы считаете главными подозреваемыми Назарова и Лунько?

– Думаю, что да. Один из них мог заказать мое убийство. Я же говорил вам, что у них есть небольшая компания, интересы которой пересеклись с моей. Флейшер об этом не знает.

– Не знает или не хочет знать?

– Не хочет знать, – сказал, немного подумав, Арзуманян.

Дронго взял материалы, внимательно посмотрел цветные фотографии, на которых были бизнесмены. Цепкие взгляды, неприятные лица.

– Кажется, Раневская говорила, – печально заметил он, – что это не лица, а личные оскорбления. Не люблю я этих новых бизнесменов. Как будто всё при них. Сытые лица, отвислые щеки, вторые подбородки, глаза навыкат, дорогие костюмы и галстуки. Кажется, у них есть все. А в глазах страх. Посмотрите в глаза каждому из них – и вы увидите этот страх. Они ведь стали миллионерами за несколько лет. И понимают, как неправедно нажито их имущество. И поэтому они все время боятся. Боятся все потерять, боятся, что у них отнимут деньги, как они в свое время отняли их у других. За исключением нескольких человек, заработавших свои капиталы тяжелым трудом, все остальные – обычные проходимцы и жулики, воспользовавшиеся общим бардаком начала девяностых.

– Тогда время было такое, – заметил Арзуманян, – каждый хапал все что мог. Одни смогли хапнуть больше, другие меньше.

– И те, у кого меньше, всегда завидуют тем, у кого больше.

– Наверное, – согласился Арзуманян, – только мне от этого не легче. Я хочу знать, кто и зачем организовал нападение на меня. Я хочу посмотреть этому человеку в глаза. Ради этого я готов платить сколько угодно, притворяться, ждать. Лишь бы узнать, кто это. Плюнуть ему в глаза. Или удавить собственными руками.

– Сначала нужно его найти, – Дронго закончил листать документы и отложил папку в сторону. – Я дам вам номер телефона Эдгара Вейдеманиса. Если вам потребуется срочно связаться с нами, звоните ему. Желательно не пользоваться своими телефонами. Ни домашними, ни, тем более, мобильными. Вы меня поняли?

– Конечно.

– И отправьте брата обратно в Санкт-Петербург, – посоветовал Дронго на прощание.

Арзуманян взглянул на него и тяжело спросил:

– Вы думаете, они попытаются напасть еще раз?