Резиновый бэби - [36]

Она закрыла глаза рукой.

– Мне нужно поговорить с Леей! Ну... Или вообще с сестрами! Что? Да можно и с Лотой! Пожалуйста! Извините ради бога!

Провела рукой по влажному подбородку.

– Что? Да, да... Я подожду! Извините!

Ожидая ответа, миссис Ван де Вурде стала ковырять заусенец на большом пальце. На ней была тонкая блузка, одетая наизнанку. Непричесанные волосы собраны в пучок. Она водила глазами по комнате, но ни на чем не останавливалась, иногда чуть прикусывала нижнюю губу. В холле гостиницы в окнах не было стекол, лишь в проемах висели целлофановые пакеты, наполненные водой, для отпугивания мух. В них искривлялась линия прибоя и ломались стволы пальм.

– Лота?.. Алло?.. Лота? Вы меня слышите?

Миссис Ван де Вурде опять прикусила губу. Сморщила нос, и он тут же покраснел.

– Алло?.. Лота?.. Это миссис Ван де Вурде!..

Она вдруг сильно задрала брови.

– Можно просто Лизи...

КЛАПАН

Вот уже недели две, как похолодало и зарядили бесконечные дожди. За окном мутью расплывался город.

– Сегодня прямо к сердцу подошла... – Бабуля, мелко передвигая негнущиеся ноги, вплыла в кухню.

– Да? – Я отвернулась наконец от унылого пейзажа и достала с полки коробку с лекарствами.

– Да. Вот прямо тут. Встала и будто задумалась – прямо у сердца встала! – печально поджала нижнюю губу.

Я накапала в рюмку с водой пятнадцать капель валокордина и протянула ей. Она зажмурилась, выпила и села на стул.

Появился Лунген – в халате и с маской для глаз, сдвинутой на лоб.

– Стоит... Прямо вот тут стоит! – Бабуля похлопала себя по груди и посмотрела жалостно.

– Сейчас уйдет! – Я сунула рюмку в посудомоечную машину.

– Уйдет, – согласилась она слабым голосом, не веря себе.

– Что стоит? – Лунген посмотрел на меня и на бабулю.

– Кто это? – Бабуля искренно заволновалась.

– Где?

– Кто это вошел?

– А, это?! – Я махнула в сторону Лунгена. – Это новый муж твоей дочери и моей матери – Лунген!

– Алеша?

– Нет, не Алеша. – Я говорила это с явным сожалением.

– А кто такой Алеша?! – Лунген взял кофемолку и насыпал туда зерен.

– Алеша – это мальчик такой.

– Какой такой мальчик?

– Ревнуете?

– Мне по статусу положено.

– Да бросьте, это из детства – причем никто уже не помнит, чьего – бабушкиного, маминого или моего...

– А что у бабули стоит тут? – Лунген тоже похлопал себя по груди.

– Долгая история.

– Готов.

– Что?

– Слушать, – сказал он и включил кофемолку.

Я закатила глаза и налила в чашку с ломтиком лимона кипятка. Лунген прекратил жужжать и опять уставился на меня.

– Челюсть, – просто сказала я.

– Что?

– Что слышали!

– Челюсть, – повторил он и посмотрел на бабулю с уважением.

– Она давно проглотила кусок челюсти... Ну, откололись четыре зуба, она их и проглотила! И уже много лет они по ней ходят... То есть она решила, что они не вышли, а гуляют по ней – вот она их путешествия и чувствует. Сегодня – это встало у самого сердца.

– Понятно. – Лунген залил кофе кипятком и почесал бок.

Я опять закатила глаза. Бабуля сидела и смотрела перед собой, но было понятно, что смотрит она глубоко внутрь.

Лунген дождался, пока на турке выросла коричневая горка пены, выключил огонь – и полез доставать чашки.

– Бабуля, вы кофе будете?

– Кто этот мужчина? Что ему нужно?

– Он предлагает тебе кофе!

– А он кто – доктор?

– Да, бабуля он доктор, психиатр!

– Тогда буду!

Лунген сел напротив бабули и разлил кофе – ей и себе.

– Вы не должны бояться, это в сердце не войдет, – сказал он громко.

– А вы откуда знаете?

– Потому что там клапан!

– Что?

– Клапан односторонний! Вы знаете, что это значит?

– Конечно, знаю!

– Всех выпускать – никого не впускать! Понятно?

– Понятно, конечно!

– Ну вот, так что это туда не войдет.

Бабуля вздохнула, помолчала, но потом заметно повеселела.

– А что ты мне за лекарство дала?

– Сердечное.

– Помогло.

– Хорошо.

– А вы думаете, правильно, что она дала мне сердечное? – Бабуля сдавала меня с легкостью – чужаку.

– Правильно! – Лунген яростно закивал. – Это усилило клапан, а значит, его функцию непропускания...

– Пойду я отдохну... До свидания, Алеша! – Бабуля пошла тяжело, будто прокладывала лыжню.

– Вас, я смотрю, ничего не удивляет, Лунген!

– Мои пациенты глотают вилки, ложки и даже крышки от консервных банок!

– Какой ужас!

– А я в детстве деду всю лысину марками заклеил, пока он спал...

– Правда?

– Конечно, правда – люди проявляются по-разному...

На запах кофе подтянулась мать. В трусах и майке.

– Тебе халат принести?

– Принеси, если не лень.

Я потащилась за халатом и за рукав вытянула его из кучи, сваленной на кресле у ее кровати.

У матери под глазами была размазана тушь.

– Скажи, а почему ты не смываешь тушь на ночь? Это же вредно! – Я протянула ей халат.

– Кто тебе сказал? Я видела в Интернете статью – большинство красавиц не смывали на ночь глаза... И оттого сохранили молодость!

– Потом – так она похожа на Бриджит Бардо! – встрял Лунген.

– А мне кажется, на болонку – знаете, такие белые, с ржавыми подтеками под глазами...

– Это она от зависти... – Лунген обнял мать.

Мать достала сигарету и затянулась, прикуривая.

– Лунген, расскажи ей про вчерашние экзамены – я всю ночь смеялась.

– Да брось ты!

– У Лунгена в институте учится один спортсмен, большой чемпион, кажется, по плаванию, здоровый такой...