Резидент внешней разведки - [4]

– Хочу, – последовал немедленный ответ.

– Месье шутит, – одернула мать сына.

– А у кровати твоей мамы, – продолжал изобретательный месье, – можно расстелить большую шкуру леопарда.

«Ага, – мысленно согласился Нолин. – А еще лучше – шкуру белого медведя. Неубитого».

– Она, наверное, стоит безумно дорого, – прикинула мать Жака.

– Для вас – фантастические скидки, мадемуазель, – проворковал темнокожий профессионал.

– Львиная шкура лучше, – прыгал мальчик, норовя повиснуть на материнской руке. – С хвостом и с гривой! Г-г-р-р! – Его рычание было типично французским, картавым. – Когда мы поедем на сафари, мама?

Она уже достала из сумки мобильник, готовясь записать номер телефона специалиста по шкурам и их мягкому расстиланию перед легкомысленными дамочками. Нолину стало жаль маленького Жака. Сыновьям красивых мам действительно не мешало бы обзаводиться оружием в раннем возрасте. А красивым мамам следовало бы помнить, что головы им служат не только для ношения стильных причесок и экзотических шляп.

А еще Нолин подумал, что он прибыл в Африку без оружия и поэтому должен быть вдвойне осторожен. Не имелось у него и обратного билета, поскольку дата отлета была неизвестна. Вот справится с заданием, тогда и вернется в Россию. Если, конечно, ему не помешают..

Иногда такое случается.

2

Автобус беспрепятственно преодолел двухсотметровую дистанцию, выгрузил пассажиров возле входа в здание аэровокзала и предоставил их в распоряжение старательно улыбающихся стюардесс. Одна была темнокожая, а другая светленькая. Обе вихляли бедрами, словно находились на подиуме. Их белоснежные зубы сверкали, как фарфоровые, а груди стояли торчком, выдавая наличие силиконовых накладок. Хором пропев «добро пожаловать», стюардессы пригласили гостей внутрь.

Двойные стеклянные двери отсекли прибывших от самолетного гула, и на мгновение Нолину почудилось, что он попал в вакуум. Наваждение рассеялось, как только зазвучало объявление о начавшейся посадке на рейс Дакар—Рим. Последовал мелодичный удар гонга, и тот же безличный женский голос предложил отправиться куда-то еще. «Там чай растет, но мне туда не надо», – пропел Высоцкий в гудящей голове Нолина.

Он зевнул, еще не окончательно избавившись от ощущения, будто уши набиты ватой. Слух наконец обострился, а вот тревога не проходила. Она засела где-то глубоко внутри невидимой занозой, тупой и корявой. Сколько Нолин ни убеждал себя, что дурное настроение вызвано усталостью, он не верил своим аргументам. Опыт подсказывал, что плохие предчувствия всегда оправдываются. В отличие от вспышек беспричинного оптимизма.

Пестрый поток пассажиров нес его вдоль стойки, где проверялись документы. Сюда же поступал багаж на лентах транспортера. Сумки и чемоданы словно съежились, опасаясь досмотра. Владельцы ревниво наблюдали за перемещением своих вещей. Даже Нолин, в чемодане которого не было ничего противозаконного, инстинктивно напрягся. Он не любил досмотров и проверок. Слишком часто они происходили в его жизни.

В ожидании своей очереди Нолин приготовил паспорт, в который были вложены стандартная туристическая виза на девяносто дней, заполненная каллиграфическим почерком анкета и сертификат о прививке против желтой лихорадки. Этого оказалось мало. Сперва его обязали задекларировать провозимую валюту, а потом принялись пытать, не везет ли он ядовитые, химические или наркотические вещества.

– Только табак, – отшутился Нолин по-французски.

Глаза таможенников азартно засверкали. А известно ли господину Нолину, что провоз сигарет в количестве свыше двухсот штук облагается пошлиной? А не вздумалось ли ему случайно припрятать лишние полсотни гаванских сигар? И как насчет спиртного? Русские туристы вечно норовят провезти в Сенегал более литра крепких напитков, что категорически запрещено законодательством.

– Я фотограф-любитель, – нашелся Нолин. – Алкоголь почти не употребляю. Иначе снимки будут двоиться и даже троиться, понимаете? Резкость не наведешь.

Эта шутка тоже не настроила таможенников на добродушный лад.

– И что же вы намереваетесь фотографировать, месье? – подозрительно осведомился кофейный африканец за стойкой.

– Достопримечательности, – пожал плечами Нолин.

– Какие именно?

Странный народ эти сенегальцы. Возомнили, что иностранцы приезжают к ним со списками исторических памятников, которые намереваются посетить. На самом деле подавляющая масса туристов понятия не имеет, чем станет заниматься в Дакаре. Нолин это знал, но он предпочел уклончивый ответ:

– Людей, природу. Флору и фауну.

– Флору? – переспросил чиновник.

Возможно, он решил, что речь идет о какой-то пышной красотке, поэтому Нолин поспешил заверить его в невинности своих намерений.

– Ну да, – подтвердил он, показывая руками нечто неопределенное. – Цветы, деревья. – Тут Нолин растопырил пальцы для наглядности. Получилось похоже на куст, но не очень. – Растения, – обобщил он, подобрав нужное слово.

– Мне отлично известно, что такое флора, – отрезал чиновник за стойкой. – А известно ли вам, что такое баобаб?

В интонации угадывался какой-то подвох.

– Дерево, – ответил насторожившийся Нолин.