Режиссерские уроки К. С. Станиславского - [70]

— Простите, что я прерываю вас, — остановил меня К. С. Станиславский, — я ничуть не сомневаюсь, что вы способны сделать великолепный литературно-исторический анализ «Горя от ума»… Но вы, вероятно, не расслышали моего вопроса: какие характерные черты эпохи вы отметили для себя как режиссера в тексте и событиях пьесы?

— В тексте и событиях пьесы? — переспросил я и задумался, невольно вспоминая про себя первые страницы пьесы…

А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,

Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:

Губители карманов и сердец! —

прочел я К. С. Станиславскому.

— Позвольте, — удивленно возразил Константин Сергеевич, — это ведь, если не ошибаюсь, из четвертого явления первого акта. А в первых трех явлениях неужели мы с вами ничего не найдем такого, чем «Горе от ума» отличается от современных пьес?

— Как будто нет… — отвечал я, еще раз пробежав мысленно первые три явления пьесы.

— Значит, вы с понятием «эпохи» знакомы теоретически, искусствоведчески, быть может, но не режиссерски. Давайте вместе читать текст.

— «Светает!.. Ах! Как скоро ночь минула!..» — начал было я.

— Простите, — тотчас же остановил меня Константин Сергеевич, — разве с этих слов начинается пьеса?

— Ах, да, — спохватился я, — есть ведь еще ремарка. Я не прочел ее…

— И не с ремарки начинаются пьесы, — снова перебил меня К. С. Станиславский. — Возьмите текст.

Я посмотрел на первую страницу книги.

— Действующие лица?

— Совершенно верно, — отвечал К. С. Станиславский. — Прочтите их для себя вслух. Нет ли уже и в них указаний на эпоху.

— «Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте», — прочел я и невольно остановился.

— Что значит «управляющий в казенном месте»? — спросил меня Константин Сергеевич.

— Он занимает пост управляющего делами какого-нибудь государственного учреждения.

— Какого именно?

— Не знаю, Константин Сергеевич, я как-то не подумал об этом.

— А почему он не поехал в этот день на службу? Ведь по тексту он провел весь день дома?

— Я и об этом не думал, по правде сказать, Константин Сергеевич.

— Значит, вы думали об эпохе с другого конца. С общеизвестных и общераспространенных понятий. Это, конечно, тоже необходимо. Но, овладев общим представлением об эпохе, режиссеру необходимо свои знания применить непосредственно к тексту пьесы. Приготовьте мне к следующей нашей встрече названия тех учреждений в Москве, где мог служить Фамусов, и додумайтесь, почему он в этот день не поехал на службу. Когда мы с вами встретимся в первый раз с «четверкой», вы должны будете уметь ответить на любой вопрос об эпохе, применительно к тексту пьесы. Давайте читать дальше действующих лиц.

— «Софья Павловна, дочь его, — читал я, — Лизанька, служанка. Алексей Степанович…»

— Подождите, — остановил меня снова Константин Сергеевич. — Вы не обратили внимания, что Грибоедов в наименовании действующих лиц назвал служанку Лизанькой, а затем всюду в пьесе, кроме первого явления, называет ее «Лиза». Чем это объяснить?

— Не знаю, Константин Сергеевич, мне это как-то не бросилось в глаза.

— Подумайте, пофантазируйте. Это тоже работа режиссера над эпохой, исходя из текста пьесы.

— «Алексей Степанович Молчалин, секретарь Фамусова, живущий у него в доме.

Александр Андреевич Чацкий. Полковник Скалозуб, Сергей Сергеевич.

Наталья Дмитриевна, молодая дама; Платон Михайлович, муж ее — Горичи», — читал я довольно медленно, невольно вдумываясь в эти фамилии действующих лиц и ожидая, что Станиславский опять прервет меня.

— «Князь Тугоуховский и княгиня, жена его, с шестью дочерьми.

Графиня-бабушка, Графиня-внучка — Хрюмины.

Антон Антонович Загорецкий.

Старуха Хлёстова, свояченица Фамусова».

— Что значит свояченица, вы знаете? — прервал меня Станиславский.

— Знаю, сестра жены Фамусова.

— А теперь так говорят, называя сестру жены?

— Сравнительно редко, Константин Сергеевич.

— Значит, это слово — тоже признак языка эпохи. Читайте дальше.

— «Г. Н.

Г. Д.

Репетилов.

Петрушка и несколько говорящих слуг.

Множество гостей всякого разбора и их лакеев при разъезде.

Официанты Фамусова.

Действие в Москве, в доме Фамусова».

— Я заметил, что с середины списка действующих лиц вы стали его читать гораздо медленнее, очевидно, вдумываясь в него, — заметил мне Станиславский. — Чем это объясняется?

— Я начал думать, во-первых, о том, что автор дал всем своим персонажам фамилии, имеющие непосредственное отношение к их характерам. Я, конечно, читал об этом и раньше в исследованиях о «Горе от ума», но не придавал этому особенного значения. А сейчас я заметил, что определение положения, родства или профессии персонажа у Грибоедова в списке действующих лиц довольно своеобразно. Некоторые написаны просто: имя, отчество, фамилия. У других отличительные признаки поставлены перед их именами: полковник Скалозуб, графиня-бабушка, графиня-внучка, старуха Хлёстова. Репетилов без имени и отчества, просто — Репетилов, а г. Н. и г. Д. имеют только условные обозначения их личностей. Стал прислушиваться и к отдельным словам, вроде «гостей всякого разбора». Вот почему, вероятно, я читал задумавшись перечень действующих лиц.

— А я убежден, что именно в это время перед вами и мелькали «видения» эпохи. Вот это приблизительно тот процесс, который должен проделать режиссер, отыскивая элементы эпохи в тексте пьесы. Ваши замечания вполне справедливы. Ведущая черта характера Скалозуба, — конечно, полковник, поэтому Грибоедов и ставит ее впереди имени и отчества Скалозуба.