Режиссёр сказал: одевайся теплее, тут холодно - [35]

А потом я подумала, что раз есть время, то надо себя привести в порядок всю целиком. И пошла на процедуру эпиляции. Эпиляция – это когда из живого человека выдирают волосы без предварительного умерщвления. Я лежала, лежала и уснула. Мастер эпиляции сказала, что первый раз видит такое; когда она дошла до самого деликатного места, то посмотрела туда и вдруг очень громко спросила: «Волейболистка?»

Я не знаю, о чем думает человек, который смотрит другому человеку туда и спрашивает в этот момент, волейболистка он или нет. Наверное, она это определила по телосложению, но я подумала и сказала, что да.

Я – волейболистка.

6 окт. 2009 г

Я очень хочу кота. Неистово. До умопомрачения. Но мне нельзя кота. Потому что я работаю, потому что это не игрушка.

И поэтому я тут начала заедать свое нестерпимое горе походами по магазинам. Вот что понравится – то и куплю. Ложка, значит, ложка. Шкаф, значит, шкаф. Куртка, значит, куртка. Жалею себя со страшной силой, зализываю до неприятного блеска. Закончилось все тем, что купила гипсовые скульптуры.

Искусство не помогло. Потому что я не просто хочу кота, а хочу конкретного. Увидела его еще в начале лета и погибла. Потому что это мой котик. Потому что он белый, а черное пятно под носом, как усы у Гитлера. И у него нет хвоста, потому что по породе так положено, он курильский бобтейл. Вместо хвоста помпон, как боб. Гитлер без хвоста. И я хожу вокруг него с начала лета. Страдаю с полной отдачей и самозабвенно. До полного исступления. Извожу всех вокруг.

Но мне нельзя кота, я же понимаю. Потому что ответственность. Заводчица этого волшебного кота исправно каждый день обновляет новости на своем сайте. Вот такой-то котенок продан, а этот будет продан, а вот этот еще свободен. И каждый день по три раза, начиная с лета, я захожу на этот сайт и смотрю новости. Мне даже приснился сон. Будто я не купила этого кота, захожу на сайт, а там написано, что он продан. И я начала плакать так, что когда проснулась, то в ушах стояли слезы. А потом в этом сне было продолжение, что прошло много лет, я прихожу к кому-то в гости, а там этот кот сидит и ему плохо.

Подруга говорит: «Следи за знаками! Будет знак: брать или нет, сама поймешь». Захожу как-то в лифт, а там нассано. Думаю, ну вот оно! Знак! Надо брать!

Поспрашивала тут у всех. Говорят, что НИ-ЗА-ЧТО! не вздумай! И начинают описывать такие страшные вещи, что владельцы котов представляются мне бледно-зелеными людьми, потому что им нельзя уехать отдохнуть и позагорать, ведь не с кем оставить кота. Их дом разрушен и разодран в клочья. Все коты хитрые и лживые скоты. Зассывают так, что на потолке соседей снизу желтые разводы. Все вещи прибиты к полу, между остатками мебели катается шерсть, шерсть встречается и в борще. А шторами те люди вообще не пользуются.

Поэтому я пошла и купила себе кота.

И назвала его Митей. У меня уже есть один Митя, он диван. Но я посмотрела на кота и поняла, что он только Митя. В связи с этим есть небольшое неудобство, потому что когда я буду звать одного Митю, то прибегут оба.

В первый вечер Митя очень скептически на меня смотрел. Потому что он смотрел так: «И что? То есть я ехал через всю Москву, потому что тебе тут скучно одной поиграть в бантик? Ну… если тебе весело, то вот. На. Смотри. Довольна? Весело тебе теперь?»

Митя толстый. Как сказала его заводчица: «Он любит играть из положения лежа». А у меня по всем низам на мебели развешаны декоративные висюльки. То есть мой дом просто создан, чтобы с ним играли из положения лежа.

А еще Митя видит себя в зеркале. Он себя видит и изумляется до невозможности. Я его понимаю, потому что тоже бы с ума сошла, если бы увидела у себя в доме Гитлера.

15 окт. 2009 г

Я выхожу из лифта очень счастливая, потому что купила красивых декоративных птиц из белых перьев. Выхожу, а около дверей стоят сантехники, и вместо рабочего инструмента у них в руках сразу боевые пистолеты. «Ну, – говорят, – открывайте. На нижнем этаже воды по колено». И показывают мокрые штаны.

Открываю квартиру и первое, что вижу, – это кот, который сидит на самом высоком шкафу и смотрит, как плавают по комнате его игрушки.

Я такое видела только в кино. Это когда открываешь дверь, а на тебя идет волна.

Потому что в моей квартире сорвало кран. Не которым воду открывают, а какой-то технический, он находится где-то в трубах.

По большой комнате плавает коврик. Сам приплыл из ванной. Через толщу воды я вижу, как красиво выглядит мой самый лучший пол на свете: паркетная доска, копченый дуб, белое масло. Бывшая паркетная доска, когда-то копченый дуб, в прошлом белое масло.

Сантехники говорят: «Да, со второго этажа позвонили, вызвали нас». А я живу на семнадцатом. И чувствую себя в этот момент мировым средоточием зла, а моя квартира – обитель ада. И понимаю, что должна теперь всем. Потому что этот кран устанавливала я, это не какую-нибудь общую трубу прорвало. Не я лично, конечно, устанавливала. Но эффект тот же.

Заходят соседи. Никого из них не знаю, но сразу понимаю, что это – они. Потому что у всех подвернуты штаны. У нас в доме сегодня было так модно, последний тренд: до колена, не ниже. Соседи, у которых квартиры расположены по диагонали от моей, могли себе позволить носить штаны по щиколотку. Уже не так модно, но тоже стильно.