Режим гения. Распорядок дня великих людей - [57]

«В личной моей жизни дисциплины не существует», – недавно призналась она. Нет и четкого распорядка дня: «У меня нет никаких ежедневных регулярных дел. Только если мне предстоит выступление, тогда я полностью, целиком сосредотачиваюсь на нем».

Для ретроспективной выставки 2010 г. в Музее современного искусства (Нью-Йорк) Абрамович придумала особо жестокое испытание. Этот номер, «Автор среди нас», предполагал, что Абрамович будет сидеть в зале неподвижно все время работы музея – по семь часов в день, в пятницу – десять часов, и так шесть дней в неделю на протяжении трех месяцев – всего 756 часов перформанса. Посетителям музея предлагали усесться напротив художницы и сидеть столько, сколько захотят. Согласно подсчетам Абрамович, всего она видела против себя 1565 пар чужих глаз. Требовалась серьезная подготовка, чтобы приучить себя выдерживать столько времени без пищи и без посещения туалета. (В прессе высказывались предположения, будто она пользуется катетером или подгузником, но Абрамович настаивала, что держит все в себе.)

Приучать себя к этому режиму художница начала за три месяца до выставки. Главная ее проблема заключалась в том, чтобы продержаться весь день без жидкости. Чтобы обеспечить нужный баланс жидкости своему организму, она стала орошать его по ночам – вставала каждые 45 минут и пила понемногу воды.

«Поначалу я чувствовала себя плохо, не хватало сна, – рассказывает она, – однако потом научилась и могла уже пить воду, практически не просыпаясь».

Во время выставки Абрамович придерживалась следующего графика: вставала в 6.30, принимала ванну, а в семь утра в последний раз пила воду. Потом она завтракала чечевицей с рисом и чашкой черного чая. В девять за Абрамович, ее помощницей и фотографом прибывал автомобиль из музея. Они приезжали примерно к 9.30, за час до открытия, и Абрамович переодевалась в «сценический костюм», четыре раза успевала наведаться в туалет, чтобы полностью освободить мочевой пузырь. Затем она проводила черту на стене – за вчерашний отработанный день – и 15 минут сидела одна в тишине, дожидаясь первых посетителей.

Через семь – а в пятницу через десять часов – музей закрывался, и Абрамович возвращалась домой, ужинала чечевицей или какими-нибудь зерновыми, съедала легкий овощной суп-консоме. С этого момента она принималась пить воду, в десять вечера укладывалась спать, но каждые 45 минут просыпалась, чтобы выпить воды.

Она не отвечала на звонки и не заглядывала в электронную почту. «Я полностью обрубила все коммуникации, – рассказывала она. – Я ни с кем не говорила за исключением охраны музея, куратора и моей помощницы, а также фотографа. Ни звонков, ни болтовни, ни встреч, ни интервью. Ничего. Все остановилось».

Это характерно для ее манеры работать. Когда Абрамович загорается новой идеей, эта идея полностью поглощает всю ее жизнь. «Это физическое ощущение, – говорит она. – Где-то в животе. Я становлюсь одержимой и больше ни о чем не могу думать».

Однако осуществив свой замысел, она иной раз годами отдыхает, пока ее не осенит новая всепоглощающая идея. В промежутке между приступами вдохновения Абрамович трудится в студии и занимается более обыденными обязанностями публичного человека (согласно ее подсчетам, она получает 100–150 посланий по электронной почте ежедневно). Праздной ее не назовешь, однако необходимости в той жестокой дисциплине, какой требует подготовка к выступлению, Марина в «промежуточные периоды» не видит, и ей кажется, что эта пора ее жизни скучновата по сравнению с интенсивностью перформанса.

«Обычная жизнь ничего не меняет, – говорит она. – Но перформанс преображает меня полностью, потому что там я ставлю себе такие сложные задачи, каких никогда не пытаюсь осуществить в обычной жизни».

Твайла Тарп [148] (род. 1941)

Вот уж кто специалист по составлению расписаний. Известный хореограф опубликовала в 2003 г. книгу «Привычка к творчеству» – как раз о необходимости выработать устойчивые навыки работы, чтобы стать продуктивным, добиться творческих успехов и избежать ступоров и тупиков. Сама она живет – что неудивительно – в строжайшем режиме.

«Каждый день начинается с раз навсегда установленного ритуала: я встаю в 5.30, надеваю тренировочный костюм, гетры, спортивную фуфайку, шляпу. Выхожу из дома на Манхэттене, останавливаю такси и прошу отвезти меня в тренажерный зал Pumping Iron на углу 91-й улицы и Первой авеню. Два часа я занимаюсь.

Когда я говорю о ритуале, я имею в виду не растяжки и поднимание тяжестей, чем я каждое утро занимаюсь в зале. Мой ритуал – такси. В тот момент, когда я называю водителю адрес, дело сделано».

Вставая каждое утро в одно и то же время и садясь в такси, Твайла избавляет себя от вопроса, настроена ли она нынче работать на тренажерах. Одним ритуалом больше – одной проблемой меньше. Кроме того, «приятно напомнить себе, что я поступаю правильно». И это такси в 5.30 – лишь одно из многих звеньев скованной ею цепи. Далее в той же книге Твайла рассказывает:

«Пробуждение, тренировка, быстрый душ, завтрак из белков трех сваренных вкрутую яиц и чашки кофе, час на утренние звонки и переписку, два часа одинокой работы и продумывания новых идей у себя в студии, репетиции с труппой, возвращение домой ближе к вечеру, снова рабочие вопросы, ранний ужин и несколько часов спокойного чтения. Таков каждый мой день, всегда. Жизнь танцора состоит из повторов».