Резервные возможности организма. Дыхание.Сознание. Мифы и реальность - [5]

обеспечивает нормальный тонус сосудов, снимает их спазм, что обеспечивается неглубоким, редким дыханием, когда соотношение вдоха к выдоху должно быть как 1 к 2–3 и больше, с естественной (в том числе вначале) задержкой и паузой, особенно после выдоха от 1 до 2–3 с, а можно и после вдоха на 1–2 с и общим количеством дыханий не более 8-10 в минуту. Только впоследствии я понял важность этого объяснения и значимость этого утверждения для здорового человека, и что именно благодаря углекислому газу родство гемоглобина к кислороду уменьшается, и он легко проникает через мембраны клеток. И потом, уже в 1955 г., в учебнике «Физиология» (с. 104), в числе соавторов которого был Г. П. Конради, я прочитал: «Какова природа механизма возбуждения, возникающего в самом сердце, до сих пор не выяснено. Возможно, что большую роль в ритмическом возбуждении сердца играет накопление угольной кислоты и увеличение концентрации водородных ионов. В последнее время выдвинуто предположение, что ритмическое сокращение сердца вызывается образованием ацетилхолина». В дальнейшем действительно оказалось, что углекислота в жизнедеятельности организма играет даже большую роль, чем кислород, о чем вы узнаете из этой книги. Для меня это было откровением и приобщением к тому миру, где открываются «простые» истины, которые для многих так и остаются неизведанными.

После окончания института я был призван в армию и 8 лет работал в различных авиационных частях на Дальнем Востоке. Что удивительно, в 1953 г. я был назначен начальником медицинской службы учебно-тренировочного авиационного полка, в котором служил П. Р. Попович. Теперь представьте себе, что в 1960 г. мы снова встречаемся с Павлом Романовичем в отряде космонавтов — я к этому времени сотрудник Института авиационной и космической медицины — и продолжаем дружить до сих пор. Это к вопросу о случайностях, которые просто так не случаются, а являются закономерностью для тех, кто добивается того, что хочет.

В газетах, телевидении в 1950-х гг. все больше стали говорить о создании ракет, возможном освоении космоса, и вдруг в 1957 г. — сообщение о запуске искусственного спутника и координаты, где можно видеть проходящую по небосклону искусственно созданную руками человека звездочку в лучах заходящего солнца. Думалось ли мне тогда, что всего через 3 года я буду зачислен в Институт авиационной и космической медицины, о чем в то время мечтали многие. Все было внове, все начиналось с нуля, ибо многое было неизведано, и на ходу приходилось не только учиться, но и выполнять работу, которую до тебя еще никто не делал. Достаточно сказать, что мне было поручено в это время выполнение следующих работ:

• сбор физиологической информации от людей, на которых проводились различного рода наземные эксперименты, моделирующие условия космического полета;

• участие в разработке физиологической аппаратуры для съема физиологической информации от космонавтов и передачи ее по радиотелеметрическим каналам на Землю;

• проверка разрабатываемой физиологической аппаратуры в реальных условиях полетов на современных перспективных сверхзвуковых самолетах типа СУ-7, Т-3, ЯК-28, проводимых на подмосковных аэродромах Кубинка и в районе станции Чкаловская;

• организация работы врачей и радиологов на наземных измерительных пунктах (НИПах), расположенных от Елизово (Камчатка) до Евпатории, с целью проведения оперативной оценки состояния космонавтов во время полета;

• анализ данных радиопереговоров и телевидения во время полета и после полета вместе с анализом данных бортжурналов, в которых космонавты проводили специальные тесты на выявление влияния невесомости на организм.

Находясь на этих аэродромах, я заинтересовался работой анемометра, с помощью которого синоптики определяют скорость ветра: нельзя ли этот принцип использовать для измерения показателей внешнего дыхания?

Опять мне помог случай: я познакомился с человеком, который разрабатывал физиологическую аппаратуру, уже используемую при полетах в космос собачек, — Рустамом Исмаиловичем Утямышевым, который в дальнейшем стал моим сподвижником во всех моих начинаниях, а в последующем и директором Всесоюзного НИИ хирургического инструментария и оборудования. С помощью Р. И. Утямышева и А. М. Шовкопляса был разработан портативный сухой спирометр, с помощью которого можно было измерять жизненную емкость легких практически в любых условиях: (его вес был всего 75 г) в горах, на море, на Северном и Южном полюсах. В дальнейшем стало проще создать спироанемометр, который позволял уже измерять величину как вдоха, так и выдоха и таким образом косвенно определять показатели обмена веществ. В результате была создана система «Резеда-2», которая позволила уже в условиях космического полета впервые в мире определить не только показатели внешнего дыхания, но и показатели газообмена и обмена веществ. Все эти материалы стали моей кандидатской диссертацией. Несмотря на то что эта работа выполнялась в свободное от работы время, моими учителями-руководителями в этом плане были такие выдающиеся ученые, как академик Б. Е. Вотчал и профессор Л. Л. Шик, которые хотели, чтобы я и в дальнейшем занимался вопросами дыхания применительно к условиям космической медицины.