Резерв высоты - [48]

Однако, несмотря на неудачи, летчики не падали духом, рвались в бой, дрались самоотверженно и геройски. Но за каждый сбитый немецкий самолет давыдовцы платили дорогой ценой.

Звено Фадеева, единственное в полку состоящее из сержантов, прозванное острословами «три С», пока держалось. На его счету было больше всех сбитых фашистских самолетов. Ведомые Анатолия старались познать науку воздушного боя, овладеть тактическими приемами и быстрее стать в строй настоящих боевых летчиков, хотя, правда, и у них пока еще многое не получалось.

Анатолий берег своих. Вылетая с ними на задание, превращался в клушу, нередко прикрывая их собой. О том, чтобы сбивать самолеты, не помышлял. Его заботило одно: как можно лучше выполнить боевое задание и не потерять ведомых. Когда приходилось отражать налеты бомбардировщиков, сам врезался в строй фашистских самолетов. Поливая их свинцом, едва ли непостоянно держал в поле зрения ведомых, следил, не грозит ли им опасность. При таких действиях результаты, естественно, были скромными.

Постепенно Анатолий привык к своим подчиненным, и чувство неудовлетворенности, которое он испытывал начале из-за, их опрометчивых поступков, проходило. Иногда ловил себя на мысли: всего три месяца назад он был таким же, о нем тоже пеклись другие. Как было бы хорошо, если бы его подопечные скорее достигли хотя бы такого же уровня мастерства, как он! Фадеев вспомнил бой четверки против шестерки «мессеров» в первый день прилета под Ростов. Такой бой — хорошая школа! Правда, и там был у него изъян. Какая это тонкая штука — воздушный бой! Сколько всего надо знать, уметь, предвидеть…

В один из дней техник самолета сообщил ему, что наши войска освободили Ростов-на-Дону. Новость быстро облетела весь полк. Батайчане поздравляли друг друга и строили разные предположения о том, когда можно будет побывать в родной школе. Им повезло. События потребовали прикрытия важных объектов от ударов с воздуха, и несколько истребительных авиационных полков было направлено на аэродромы, расположенные вблизи Ростова.

Ранним утром первого декабря полк Давыдова стартовал и через час произвел посадку в Батайске. Выскочив из самолета, Анатолий с удивлением всматривался в знакомые места.

Всего несколько месяцев прошло с тех пор, как эскадрилья Богданова улетела на фронт. Из девяти летчиков сейчас вернулись лишь четверо. Трое погибли. Двое, в том числе и Сергей, пропали без вести. Столько потерь! И Нина… Что с ней, как перенесла она оккупацию?

Ростов рядом, скоро вечер, за ночь можно обернуться туда и обратно. Да что там ночь, шести часов хватило бы! Главное — увидеть, заглянуть в любимые глаза и обратно в полк, рассуждал Фадеев. Но уехать, не доложив командиру, нельзя. А находиться так близко от Нины и не увидеть ее просто невозможно.

Анатолий решил обратиться к Богданову с просьбой отпустить его в Ростов.

— Понимаю, Фадеев, отпущу, но только не завтра, — ответил Богданов.

2

Подруги работали старательно, помогая поварам летной столовой. Нина часто думала об Анатолии, о людях, которые окружали ее теперь, о профессии летчика. Ей нравились эти ребята — прямые, честные, смелые, временами резковатые, порой бесшабашные.

Услышав радостную весть об освобождении Ростова, подруги, обнявшись, запрыгали, как малые дети. Когда прошли первые минуты радости, девушки попросили своего начальника, интенданта третьего ранга, отпустить их домой.

— Доченьки, как же я могу вас отпустить, кто работать будет? Уж очень вы пришлись всем по душе!

Но после настойчивых просьб интендант сдался. Попрощавшись с летчиками, подруги вышли на проселочную дорогу. Попутных машин не было, девушки подождали немного и пошли пешком. Ноги сами несли их домой.

Нина беспокоилась о матери. Расставание с нею перед уходом на рытье оборонительных сооружений было тяжелым. Как она, как ей жилось при немцах?

Надежду Петровну хорошо знали в Ростове, она всегда была на виду. Всесторонне образованная, знающая множество языков, она вела большую общественную работу, давала консультации, занималась с преподавателями иностранных языков институтов и техникумов. И все это как общественница. Поступить на работу она отказалась, хотя занята была по четыре-пять дней в неделю. Нина так и не могла понять причину этого отказа. В общении с людьми мать всегда была подчеркнуто вежлива, в меру весела, общительна, но не более. У нее все было рассчитано до минуты, даже лаская дочь, она заранее отводила на это время. О душевности в их отношениях не было речи. Нину порой это сковывало, угнетало. Она росла девочкой веселой и подвижной, всегда стремилась узнать и увидеть как можно больше, но Надежда Петровна настойчиво внушала дочери, чтобы она не распылялась, занималась изучением школьной программы плюс языками, литературой, музыкой. Особенно внимательно она следила за тем, как шло изучение иностранных языков. Правда, сейчас Нина была очень признательна матери, что та научила ее ценить время и распоряжаться им рационально. Нина успела отлично окончить школу, знала три языка, прочла почти всю русскую классику, многих поэтов и писателей Европы, Америки. Да, но сейчас… Мысленно Нина вернулась к суровой действительности. Мама. Оккупация. Фашисты. Что с ней? Сердце било тревогу.